Взгляд Раффаэле метнулся к моему отцу за помощью.
— Не отрицай этого. Я узнаю желание, когда вижу его. И тебе нужна Ария, — прорычал Лука. Раффаэле не отрицал этого. — Если я узнаю, что ты снова смотришь на нее. Если узнаю, что ты находишься с ней в комнате наедине. Если узнаю, что ты коснулся ее руки, я убью тебя.
Раффаэле покраснел.
— Ты не являешься членом синдиката. Никто тебе ничего не скажет, даже если бы я ее изнасиловал. Я мог бы вставить ей за тебя. — Боже, Раффаэле, закрой свой рот. Разве он не видит жажду убийства в глазах Луки? — Может, даже сниму для тебя видео.
Прежде чем я успела даже моргнуть, Лука бросил Раффаэле на землю и прижал коленом его позвоночник, а одна из рук моего кузена оказалась вывернутой назад. Раффаэле боролся и проклинал, но Лука держал его крепко. Одной рукой он сжал запястье Раффаэле, тогда как другой полез под пиджак, вытаскивая нож.
Мои ноги стали ватными.
— Уходи сейчас же, — сказала я Джианне шепотом. Она не послушала.
Отвернись, Ария.
Но я не могла. Отец, конечно, мог остановить Луку. Но на лице отца было написано отвращение, когда он уставился на Раффаэле. Глаза Луки устремили взгляд к моему отцу; все же Раффаэле не был его солдатом. Это даже не его территория. Честь требовала, чтобы он получил разрешение от Консильери, и когда мой отец дал добро, Лука занес нож и отрезал Раффаэле мизинец. Крик зазвенел в ушах, когда перед моим взором почернело. Я прикусила кулак, заглушая свой крик. Но Джианна так не сделала. Она издала способный разбудить мертвого визг, прежде чем ее вырвало. По крайней мере, она отвернулась от меня. Ее блевотина выплеснулась на ступеньки.
За дверью воцарилось молчание. Они услышали нас. Я сжала плечи Джианны, когда секретная дверь распахнулась, и передо мной предстало разъяренное лицо отца. Позади него стоял Чезаре и Ромеро, оба с оружием в руках. Когда они увидели Джианну и меня, то вернули пистолеты в кобуры под своими пиджаками.
Джианна не плакала. Она редко это делала, но ее лицо было бледным, и она оперлась на меня почти всем весом. Если бы я не держала ее, я бы сама упала. Но должна была оставаться сильной ради нее.
— Конечно, — зашипел отец, хмуро глядя на Джианну. — Стоило догадаться, что тебе мало неприятностей, — он забрал сестру от меня, затащил в гостиную, поднял руку и ударил ее по лицу.
Я сделала шаг в его сторону, желая защитить ее, и отец снова поднял руку. Я приготовилась к пощечине, но Лука поймал запястье моего отца своей левой рукой. Его правая рука все еще сжимала нож, который он использовал, чтобы отрезать палец Раффаэле. Рука и нож Луки были покрыты кровью. Мои глаза расширились. Отец был хозяином дома, хозяином над нами. Вмешательство Луки оскорбляло честь моего отца.