— Вы как будто этим недовольны?
— Не сочтите меня неблагодарной. Уверяю вас, моя благодарность идет от чистого сердца. И все-таки мне хотелось бы знать, кому я обязана своим спасением?
Мужчина чуть отступил назад, не сводя глаз с Анны-Лауры. В быстрой улыбке блеснули белоснежные зубы, и он склонился в низком поклоне:
— Ваше желание совершенно естественно. Я — барон де Бац, который бесконечно счастлив приветствовать вас в своем доме…
То, что произошло дальше, напоминало сон.
Анна-Лаура ужинала в окружении элегантных, доброжелательных людей с прекрасными манерами в великолепной столовой, где шторы из камчатой ткани с крупными цветами казались изящной рамой для нежного пейзажа — сад в лучах заходящего солнца. В воздухе разливалось благоухание липы и клевера. Совсем близко в обезумевшем городе убивали несчастных, запертых в тюрьмах, а здесь царили покой и Красота.
За круглым столом, где прислуживал лакей огромного роста, отзывавшийся на имя Бире-Тиссо, вместе с ней сидели двадцатисемилетний хозяин дома Жан де Бац д'Армантье, принадлежащий к старинному и благородному роду д'Арманьяков. Он был в дальне» родстве с легендарным д'Артаньяном, который командовал мушкетерами короля Людовика XIII и погиб на поле битвы, будучи уже маршалом Франции. Барон не был женат. Но все это Анна-Лаура узнала из уединенной беседы с Мари, потому что сам де Бац явно не любил, когда говорили о нем в его присутствии.
Он представил Анне-Лауре женщину, к которой обращался с нежностью и уважением, ту самую Мари, которая встретила ее на крыльце. Это была актриса Мари Бюре-Гранмезон, выступавшая на сцене под псевдонимом Бабен Гранмезон. Чудесный голос и талант принес Мари определенную известность. Ее скромность и врожденное благородство никак не вязались с тем, что госпожа де Понталек слышала об актрисах, которые всеми силами пытались обратить на себя внимание.
— Я надеюсь, — сказала Мари после некоторого замешательства, — что вас не оскорбляет то, что вам пришлось надеть платье комедиантки?
— Почему это должно было меня оскорбить, боже правый?
— Вы знатная дама. Это было бы естественно.
— Я никогда не чувствовала себя знатной дамой и еще меньше чувствую себя таковой сейчас, когда родиться дворянином — это уже преступление. Вы актриса и сами создали себе имя. Это намного справедливее.
— Не ожидал услышать такие речи от вас, госпожа маркиза, — воскликнул еще один мужчина, сидевший за столом. — Неужели вы придерживаетесь республиканских взглядов?
Он и был тем вторым, солдатом Национальной гвардии, который вместе с бароном спас Анну-Лауру. На молодую женщину смотрел мужчина с улыбчивым лицом, курносым носом и крупным, выразительным ртом. Молодой человек, имел заразительную улыбку, а его голубые глаза, контрастирующие с каштановыми волосами, светились лукавством. Звали его Анж Питу. И когда он не нес службу в Национальной гвардии в Лувре, то выступал как журналист в двух газетах. Газеты принадлежали его другу Дюплену де Сент-Альбану, в прошлом книготорговцу из Лиона, жившему теперь в пригороде Сен-Жермен. Поначалу Сент-Альбан не был поклонником монархии, но теперь стал отчаянным контрреволюционером.