Теплая жидкость медленно разливается внутри, Чон всё также нависает надо мной, рассматривая обнаженное тело. Протягиваю руки к его груди и указательными пальцами касаюсь сосков. Он немного вздрагивает, и я улыбаюсь.
— Опасно, я ведь ещё не вышел из тебя, — предупреждает, наклоняясь ближе к лицу.
— А может, — я замираю, смотря в эти глубокие и нежные глаза. Этот мужчина изменил мою жизнь. Перевернул её с ног на голову. Силой удерживал меня в доме, что я считала тюрьмой. Но теперь, он — мой кислород, без которого я задохнусь. А «тюрьма» — самое родное место в мире.
— Мия? — обеспокоенно прошептал Хосок, возвращая меня из мира мыслей и воспоминаний. — Я сделал тебе больно? Был слишком груб? — он действительно заволновался, поэтому я отрицательно замотала головой.
— Я люблю тебя, — приподнявшись, целую и улыбаюсь, видя его изумление.
— А тоже люблю тебя.
— И я хочу ещё, — закусываю губу, а после немного ёрзаю бедрами. — Твой пульсирующий дружок, думаю не против, — довольно улыбаюсь, чувствуя как член снова становится твёрдым.
— И когда ты стала такой ненасытной? — ухмыляется Чон, медленно начиная двигать бёдрами.
— Ты сделал меня такой, — это были мои последние внятные слова, после которых в комнате были слышны стоны, пошлые хлопки и скрип бедной кровати, которую в скором времени придётся менять.
***
Со дня нашей свадьбы прошло чуть больше двух лет. И эти года были полны сюрпризов, как приятных, так и не очень. Тэхён, видимо, очень старался, потому, как сразу после свадьбы они зачали ребенка. Теперь, по дому бегали крохотные ножки и наполняли комнаты звонким детским смехом. Ким Сокджин — маленькое чудо, которое «защищает» нас с Юми пока его отец и мой муж находятся в разъездах. Он был нашим спокойствием, потому как работа мужчин не стала безопасней.
Я не раз просила Хосока передавать сложные задания подчиненным, но он же никогда не слушается. А эти его длительные командировки — выматывали. Связаться с ним почти нереально, когда он в разъездах. Вот и сейчас его нет. И вроде уехал на пару дней, а кажется, прошла вечность.
— Приедет, точно прибью, — злюсь, стоя возле окна, в ожидании, когда появится знакомый силуэт.
— Мия, тебе же нельзя нервничать, — успокаивающе гладит меня по плечу, подошедшая Юми. Я делаю глубокий вдох, а затем выдох. — Правильно, успокойся.
— Будешь тут спокойной, — тревожно выдыхаю, поворачивая к ней лицо. — А что если опять его поранят?
— Ну, он у тебя сильный, — подбадривает Юми, легко улыбаясь. — Тем более, ты зря себя накручиваешь. Если вспомнить, то серьезных ранений у него было не больше двух за прошедший год.