– Вы пьяны. – Арлина с силой оттолкнула от себя старика, опустилась на колени и зашарила рукой по полу в поисках кольца. – Идите проспитесь, а я сделаю вид, что этого ночного бреда не было.
– Вот твоё счастье. – Тайернак шагнул вперёд, развернулся, поддел колечко носком сапога, и то заскользило по гладкому мрамору прямо к дрожащим пальцам Арлины. – Блестит ярко, а на базаре Тир-Арбенина за него и ломаного гроша не дадут. Видимо, столько же стоит и любовь твоего принца.
На глаза навернулись слезы, а душу раздирали злость и досада одновременно, но Арлина держалась. Но стоило только Тайернаку зайти в свою спальню и захлопнуть за собой дверь, как девушка не выдержала: слезы текли, не переставая; за каждым всхлипыванием следовали два новых. Зажав в кулаке обожаемое кольцо, девушка встала и кое-как добрела до дверей своей комнаты. Обессиленная, рухнула на кровать и долго лежала, уставившись в ночь за окном.
Выход был один: бежать! Бежать подальше от мрачных Смоляных гор, одинокого серого замка, его странного хозяина и пробирающих до дрожи взглядов. От мерзких горгулий, наконец. Их наставили везде – спокойно не пройти. Бежать!
Арлина вскочила с помятой постели, скорее нырнула ногами в башмаки, поправила сбившийся в сторону пояс, сунула кольцо в кармашек, завязала растрепанные волосы лентой, перевела дыхание, тихонько приоткрыла дверь и проскользнула в длинный тёмный коридор. Шаг за шагом, на цыпочках, держась рукой за стену, девушка кралась в направлении лестницы, а там оставалось быстренько сбежать по ступенькам, и окажешься внизу. В парадные двери лучше не соваться – засовы тяжёлые. Точно громыхнут! А вот через чёрный ход, где поварята из кухни во двор бегают, само то.
Ноги сами отсчитали нужное количество ступенек и повернули в сторону кухни и кладовых. Середина ночи. Отличное время, чтобы навсегда распрощаться с тоскливой каменной серостью, уходящими в небо острыми шпилями и неприятными воспоминаниями. Слуги должны уже все давно храпеть в постелях, а когда проснутся, то исчезновение гостьи заметят не сразу. А когда заметят, то она будет далеко-далеко...
В первую дверь заглядывать стоит разве только, чтобы кусок хлеба в дорогу прихватить – там кухня мадам Потаж. Чёрного хода в ней нет – только котлы и кастрюли, а ещё дверца в кладовую, где одни крупы и скудный набор специй. Следом за ней кладовая побольше: там и мясо, и рыба, и овощи. В третьей обычно дремлет Пакстон, наевшись чечевичного супа. Четвёртая и пятая набиты разными тряпками, щётками, мётлами и вёдрами. А вот сразу за поворотом та самая комнатушка, где слуги чистят обувь и сушат одежду хозяина. Из неё есть ход на задний двор, в ней всегда тихо, и редко кто по ночам околачивается. Но почему-то именно сейчас из-под двери той самой каморки через тонкую щель сочился тусклый свет. Неужели свечу забыл потушить нерасторопный служка? Пакстон, если узнает, сразу на улицу выставит. А, может, просто кому-то не спится?