Арлина дёрнулась, но глаз не открыла. Только посильнее вцепилась пальцами в укрывавший её грязно-серый шерстяной плащ и натянула его себе чуть ли не до подбородка. Улыбнувшись во сне, девушка поёрзала и пошевелила носом. Грядёт пир? Неужто служанки принесли к купели вкусный обед? Тут тебе и жареные перцы, и запечённая с яблоками утка, и чечевичный суп с горячей лепешкой прямо из печи, и букет ароматной зелени, только что сорванной с грядки, с каплями росы на пряно пахнущих листочках. Всё, как и раньше, в те дни, когда не было кошмарного сна, леденящего душу пророчества гадалки, вонючего нищего с площади и леса, в котором скорее умрёшь, чем выкарабкаешься из его дебрей. Всё, как и прежде, когда запахи у изголовья кровати щекочут нос и будоражат аппетит, а рука так и тянется схватить первое попавшееся, будь то рассыпчатая картофелина, размякшее от жара розовощёкое яблоко или... мокрый от сырой земли, покрытый заплесневелым мхом камень.
Первая ночь в лесу показалась вечностью. Арлина долго не могла уснуть, сидела, обхватив колени руками, и пялилась на уходящие высоченными стволами в небо ели. А лес не замолкал даже ночью. Обернёшься на шум – а это белка скачет, задевая ветки хвостом. Заглядишься на падающие звёзды – а там филин как заухает и крыльями захлопает, что сердце в пятки уходит. Только успокоишься – жук поползёт по ноге и упрётся щекочущими рогами прямо в пряжку на поясе. Вот и трать время, смахивай его обратно на землю.
Но звезда за звездой, и смотреть на небо стало уже невмоготу. Глаза закрылись сами собой. Кутаясь в тоненький плащ, прихваченный из дома, Арлина и сама не поняла, как повалилась на влажный, но мягкий, травяной ковёр. А когда проснулась, то с удивлением обнаружила, что солнце уже давно встало, хоть и пряталось за свинцовыми тучами, несущими вместе с дождём по-осеннему ледяной ветер. Трава под Арлиной высохла, но изрядно примялась. Тело девушки по самый подбородок укрывал плащ, но не тот тонкий, в который она безуспешно куталась на заре ночи, а другой: в три раза плотнее, хоть и лёгкий, как пух, в два раза шире, по-домашнему тёплый и мягкий, а на вид старый и грязный, как и его хозяин, отдающий пылью и мышами.
Вздрогнув, будто этими самыми мышами укушенная, Арлина брезгливо поморщилась и сбросила с себя плащ. И в тот же миг по телу побежали щекочущие мурашки, а холод, сравнимый разве что только с первым зимним морозом, забрался за воротник и пролетел по спине, норовя превратить девушку в глыбу льда. Лёд Арлина никогда не любила, даже в сладких анисовых настойках, а потому, недолго мешкая, одним рывком ухватилась за край отброшенного плаща и вновь закуталась в непродуваемую ткань чуть ли ни по самую макушку – только глаза и взъерошенные волосы торчали. Стреляя взглядом по сторонам, девушка выцепила из стены обглоданных лосями кустов старика, приосанилась и крикнула: