Как таволга на лугу ловит туманы и плетёт из них сеть.
Как древесные запахи заполняют пробелы, дягиль зацвёл и оплёл собой лето.
Позволь мне напомнить, что песня – спит и в твоей груди.
Позволь мне гостинец без повода приберечь. Ни к чему не ведущий.
Но как только август дозреет и стечёт янтарём, развернёшь.
Это всего лишь память о маковых лепестках, живущих не долее летнего дня.
Алая ткань, на паруса. Тебе.
// 4.08.2017.
***
Пока я буду говорить, держи меня на кончике свирели
И лёгким духом возноси - в момент, когда поникну,
оступлюсь, оговорюсь или охрипну
Пока я буду говорить, вплети меня в пышную крону, -
многорукого, растущего испокон,
с ветвями на уровне звёзд
Пока я буду говорить, к замшелости прислони, к надёжности стен
Все реки текут в океан, - это вера, с надеждой что будет всё именно
так, по справедливости. И когда ты услышишь – к чёрту, сдаюсь…
Зажги меня на кончике свечи, незатухающем вовек
-
сжимая
горлышко
свирели
// конец июля 2017
***
внутреннее. глубоко
Моё внутреннее – под арочным сводом. Выгибается куполом, ограждая принятие бесконечности неба.
С нотками кедра в шлейфе, с горечью самого чёрного шоколада.
Моё внутреннее под откос на крутом вираже, в адреналиновом штопоре.
С шрамами от лопнувших струн на уязвимой руке.
С фиалковым корнем в запасе на тёмный день.
Моё внутреннее слишком глубоко залегло, туда и вода не течёт.
Русла рек там пунктиром, может быть иногда. В сезон дождей.
Там города под слоем песка. И сады Семиречья, где-то в уме.
Шероховатости зиккурата не дают оступиться и соскользнуть.
Кровь сарматов и гуннов песню огня и меча продолжают. Где-то внутри меня.
Подкожное свято. Туда никому.
// 26.07.2017
***
Оттенки голубого, бирюзы. Тончайший привкус чуть горчащей боли. Которая не то что бы темна, но вот по краю чуть темнее. Заметно, но едва.
Оттенки матовых, сердящихся небес, которые не что бы грозны, но бровью выгибают горизонт и чуть мрачнеют от того, что больно. Не им, а тем кто ниже. Кто ходит, поднимает взор и посылает много слов в надежде. Не то что бы услышат, но может часть дойдёт и чуть смягчит и грозный взор, и мрачные оттенки.
Чистейший цвет воды, в котором небо, и может быть летящей точкой те, которых с завистью мы провожаем взглядом высоко. Застывшей камедью впечатаны в дрожанье струн меж небом и землёй. Но различаем множество оттенков.
Взметнулся полог органзой, но это только ветер. И только цепочкой следов, смываемых прибоем, мы задеваем край листа. Который не особо чист, но обновляем день за днём.
И даже если меркнет свет, цвета неразличимы, - нам память выдаёт что сберегла, с нюансами оттенков.