— Детка, будь умницей, дай дорогу начальству.
Что мне за дело до какого-то начальства! Меня убить хотят! И кто? Мертвец ходячий! Какого хрена мать вашу! А ну пусти…
Наверное, я выкрикнула это вслух… но на блондинчика не подействовало: он лишь сильнее впился пальцами мне в плечо и прошипел на ухо:
— Кончай истерить!
Я хотела огрызнуться, но дверь общежития, как бы издеваясь, мягко отворилась и оттуда покачиваясь, вышла моя горячо любимая, первая клиентка в этом проклятом салоне. Отыскала меня отуманенным, лишенным смыслом взглядом, и вновь затянула свое:
— Умри!
— Пошла к черту! — закричала я.
— Смелая больно? — усмехнулся Робин, пряча за пояс оружие. — Не бойся, счас с ней разберутся.
— Ты, придурок, осторожнее, она еще живая!
— Она уже далеко не живая, — низкий голос бесцеремонно вмешался в наш спор, и мне почему-то стало страшно. Гораздо более страшно, чем минуту назад в том проклятом общежитии.
— Только этого мне не хватало, — прошептал Робин, когда я покачнулась. — В обморок хоть не упади!
— Не упаду, — ошеломленно ответила я, поднимая руки к вискам. — Я тебе не кисейная барышня.
Я заворожено смотрела, как не спеша выходит из машины высокий стройный брюнет. Как его тонкие губы складываются в саркастическую улыбку и от улыбки той по позвоночнику бежит неприятный холодок. Что это еще один бессмертный — сомнений не было. Такая аура только у них бывает…
Я его не знала, а уже почему-то ненавидела. И боялась. Боялась даже больше, чем той твари у дверей общежития.
А брюнет медленно стянул кожаные перчатки, отдал моему спасителю трость, и, сняв солнечные очки (кому они, скажите на милость, нужны ночью?), улыбнулся:
— Какой чудесный экземпляр. Jak sądzisz?
— Przykro mi to mówić, ale egzemplarz ten jest zbyt głupi, — ответил кто-то из машины. — Obiecywałeć mi coś znacznie ciekawszego.
— Obiecywałem, więc dostaniesz. Mamy nasz trop.
И при этом почему-то вновь посмотрел на меня.
— Береги девочку, — бросил он моему спутнику.
Это я-то девочка?
Однако монстру тем временем надоело ждать, и он отправился заканчивать начатое, то есть убивать меня. Я инстинктивно оттолкнула своего спасителя, и хотела было броситься в темноту, как высокий из машины вдруг отвлекся от твари. Он оказался передо мной, притянул меня к себе, взял за подбородок и заглянул мне в глаза. Вертикальные, полыхающие багровым зрачки. Он и в правду не человек. Он далеко не человек…
— Хочешь жить, слушайся старших, — улыбнулся он. Развернул меня к себе спиной, прижал к своей груди, закрыл глаза ладонью. — Не вырывайся, не мешай, не смотри.