— Был… — выдохнула я, опустив голову. — Был кто-то… Но только там, не тут. Тут я его никогда не видела. Вообще так жизнь… она как бы другая, оторванная от этой. Там нет никого и ничего знакомого. Там многое… страшно и непонятно.
— Рассказывай.
— Саша, я…
— Рассказывай. Если не можешь разобраться сама, просто расскажи, разберемся вместе. Давай. Или ты мне не веришь?
— Верю.
— Вот и умница. Я слушаю.
Машина мягко неслась вперед, а я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза… погрузившись в свои то ли сны, то ли видения. И начала рассказывать. Сначала слова не шли, застревали в горле. Но чем больше я говорила, тем было легче. Я будто изливала всю ту боль, что носила в себе, весь тот страх, все сомнения.
Я рассказала про все. И про девочку, что пряталась в шкафу, и про убийство мужа Алиции, и про странные видения о черноглазом незнакомце. Рассказала спокойно, сама удивляясь тому спокойствию, будто рассказывала про фильм или про странную книжную историю в которую до конца и сама не поверила.
Но это, оказывается, было мне так нужно… Рассказать. Кому-нибудь. Выплеснуть все, что накопилось на душе и надеяться, что никто не осудит.
Слова закончились. Дорога и дождь — нет. Я открыла глаза и поняла, что мы въехали в город. Спали в серой пелене мокрые, еще так похожие на деревенские, дома. Кутались в кипарисовые и яблочные шали. Ждали зимнего сна с таким же нетерпением, как и я.
— Ошейник, говоришь? — ухватился в моем рассказе за одну единственную деталь Саша, и в голосе его почему-то послышалась сталь. — И огромный черный пес у ног Алиции? Тот, кому она доверила собственного ребенка перед смертью? Черноглазый незнакомец? Ты уверена, что нигде подобного не видела в последние дни?
— Нет! — выкрикнула я, удивляясь упрямству Сашки.
Да что он вообще от меня хочет?
— Если только… — Сашка вдруг долбанул по тормозам, и машина сделала крутой вираж, чудом не врезавшись в дерево. Слава тебе Господи, что за нами никто не ехал, а по обе стороны дороги были склады и ни одного пешехода. От Сашки подобного фокуса я, честное слово, не ожидала.
— Придурок! — вскрикнула я. — Какой же ты придурок! Убить нас захотел?
— Нет… — Сашка вновь повел машину по мокрой, в ранах выбоин, дороге и будто расхотел, в один миг, задавать вопросов. Лишь посмотрел на меня искоса и сказал:
— Если то, о чем я думаю, правда, ты очень жестока, Катя. Боже, как же ты на самом деле жестока! И как наивна! Тебе стоит держаться подальше от Анри. Эта связь погубит и тебя, и его. Если уже не погубила. Я вообще удивляюсь тому, что вытворяет вампир, не совсем его понимаю.