— Да ну… кто к Маман может прийти. Тролль местный? — прошептала я. — И потише говори, голова же болит…
— Голова ей болит. — Маша зловеще сузила глаза. — В дверь вампир влюбленный стучится, а ей голова болит? Признавайтесь, чья это работа! Не просто так же он приперся, что-то кто-то должен был сделать, а сделать в этом доме можете только вы!
И тут я начала вспоминать… Почему-то мигом перестала болеть голова, зато противно заныло внутри. Так бывает, когда выкинешь глупость и поймешь вдруг, что выкинул…
— Твою ж… — выругалась я.
Маша поморщилась, но, вне обыкновения, замечания мне не сделала. Никто не сделал. Но и не смеялся больше никто, какой тут уже смех, исправлять надо, спасать, что можно спасти!
Я неуклюже поднялась, бросилась к лестнице и, метеоритом пролетев по коридорам, выбежала в общий зал.
В тот же миг мне захотелось обратно, хотя представшее передо мной зрелище было на самом деле эффектно и красиво. Такую сцену не то что в жизни, в фильмах фиг увидишь: льется через окна лунный свет, кутает все вокруг в серебристый полумрак, а среди витых колон нашей залы, на сияющем паркете — красавчик-вампир, одетый в новенький, синий с серебристой вышивкой камзольчик. С собранными в хвост золотистыми волосами, в обтягивающих… очень даже все обтягивающих… лосинах и туфельках с бантиками. Герой-любовник с обложки дамского романа, ага!
И при этом, странное дело, конкретно этого чуда мне совсем не хотелось. Одно глупое заклинание, и из опытного искусителя, которого я видела в зеркале, вампирчик превратился в не слишком привлекательного, пылко влюбленного вьюношу. Несчастный, грустный, застыл он посреди залы с огромным букетом ярко-алых роз и с надеждой смотрел на лестницу, крытую красной ковровой дорожкой… Такими глазками побитой собаки… а-ля европейский Хатико, ага. Ждал… жаждал. Любил!
Маман!
Пристрелите меня кто-нибудь, как я это теперь исправлять буду?
Но гость уже приперся, теперь пора выпроваживать!
— Это… — с надеждой пробормотала я. — Рассвет как бы скоро. Тебе, родной, баиньки, пора, в гро… тьфу, летучей мышкой в пещерки. Может, до завтра подождем?
Читай, я перерою все старые книги, подниму все знакомства, на какие способна, устрою Зеленой допрос с пристрастием, найду противоядие и вылечу бедного вампирчика от пагубной страсти… пока его Маман к рукам не прибрала.
Но влюбленные вьюноши оказались тварями на редкость упрямыми. «Бедненький вампирчик» даже взглядом меня не удостоил, лишь презрительно скривил губы, будто я какую глупость сморозила, и изволил холодно ответить: