Прозвучал первый звонок. Разбежались по классам ученики.
Стало тихо. Очень тихо. И только тут я понял, что ты не придешь, вышел под дождь, положил цветы на школьную скамейку и поплелся по пустым школьным коридорам.
Открыл дверь в наш класс, ожидал выговора, даже жаждал его.
Понимаешь? Ничего не понимаешь… Когда плохо, любой крик, пусть даже учителя, кажется милым пустячком. Страшнее всего — одиночество. А мне было действительно плохо…
Как ни странно, не одному мне.
Весь класс сидел тихо, опустив глаза в парты. Никогда не слышал такой тишины. И как никогда хотел, чтобы кто-то что-то сказал. Пусть даже накричал. Но все молчали. Молча кивнул мне стоявший у доски директор. Молча показала на мою парту Анна Петровна. Молча забрал со стула портфель мой сопартник.
Молча подошел директор к моей парте, положил на стол листок.
Обычный листок с драными краями, вырванный из школьной тетрадки.
А на нем — написанные крупными, корявыми буквами слова…
А потом тишина… она как бы загустилась. Недобрая, с шелестом дождя.
И вдруг я понял, все смотрят на меня. Чего-то ждут.
— Прочитай! — приказал директор.
Только тогда узнал я на листке твой почерк… И прочитал… вслух. Голос мой срывался, а когда я прочел два слова:
«Пращайте, Алина», не выдержал… руки мои задрожали, листок плавно полетел на свежепокрашенный пол, и я выбежал из класса.
Пулей.
— Мама, что было в письме? — заныла Оля, и я осторожно убрала из-под ее носа тарелку с пиццей, заменив ее тарелкой с морковным салатом. Оля даже не заметила. Она мяла в руках салфетку и пыталась поймать мой взгляд.
Но поймала не она. Коля. Мой муж, друг, защитник. Человек, который всегда поймет, всегда поддержит, всегда рядом…
— Мама расскажет, если захочет.
— Это было глупое письмо, — ответила я, чувствуя, как кровь заливает мне щеки. — Я была глупой девчонкой, и более никем.
— Глупой? — усмехнулся Коля. — Вот уж не преувеличивай!
Письмо твое печатали в школьной газете, повесили на стене школы, как напоминание.
— Напоминание чему? — поинтересовалась Оля.
Я поднялась, налила воды в электрический чайник, поставила его на подставку и нажала кнопку.
— Что к людям надо относиться как к людям, а не как к животным.
— Мама! Покажи мне то письмо…
— Может, позднее…
— Расскажи нам… — вдруг сказал муж.
— Расскажи что? — удивилась я, доставая из буфета диетическое печенье.
— Расскажи мне, почему ты тогда уехала. Почему не простилась? Почему никогда не написала?
— Коля…
— Мама, расскажи, — попросила дочка.
Я села на табурет возле дочери и тихо начала, старательно подбирая слова:
— Бывает, когда о других думаешь больше, чем о себе. Когда кого-то любишь больше, чем себя. А я… Я тогда именно так любила своего Кольку, и думала, что поступаю правильно. Некому было объяснить, что это не так — отец погряз в пьянке, мама…