шный шар, ш
аколад, м
итематика, Плут
ан, Маугли, - мистер Груббер произнес на первый взгляд бессмысленный набор исковерканных слов, но на той стороне не удивились и тот же обезличенный голос сказал:
--
Принято, - а затем вновь раздались щелчки. Эта серия была поменьше первой и вскоре подобравшийся мистер Груббер услышал хоть и похожий на первый (такой же искажающий прибор), но уже совсем другой голос:
--
Ну как? - сразу не представляясь спросил новый собеседник на чистейшем немецком языке, спросил не уточняя что он имел в виду, так как тот кто представлялся мистером Груббером, законопослушным бизнесменом из США, должен был знать что имеется в виду.
--
Сделано, - мистер Груббер действительно знал и отчитывался на том же языке, - первые 20 тысяч (имеются в виду миллиарды) уйдут сегодня, еще 30 до конца месяца. Основная сумма в течении года. -
--
Хорошо. Не было ли чего-то подозрительного, вопросов? -
--
Нет, действительно хороший банк, даже жалко с ними расставаться. -
--
В Панаме тоже так казалось. Впрочем уже не важно. -
--
Что-нибудь дополнительное? -
--
Нет, все правильно, продолжай в том же духе -- остальные по той же схеме. Не засветись. -
--
Уж постараюсь, - улыбнулся мистер Груббер, зная что собеседник на том конце улыбается в ответ.
--
До свиданья, мистер Груббер. -
--
До свидания, товарищ Иванов. -
''Американский бизнесмен'' положил замолчавший телефон на стол и в восхищении развел руками, приветствуя улыбающуюся наследницу викингов с полным подносом разной вкусноты.
Старая цитадель клана Красного Дракона.
Через три дня после гибели третьей эскадры.
Таурэтари.
Таурэтари сидела перед залом с мертвым ничего не выражающим лицом и кажется даже не смотрела на тех, кто из того зала выходил или наоборот входил. На самом деле это была всего лишь маска, и выплакавшая все глаза (и здесь, и в реале) девушка замирала душой каждый раз, как открывалась и закрывалась судьбоносная дверь. За три прошедших с момента катастрофы дня ее лишь два раза вызывали на мало напоминавший дознание разговор, один раз Халлон, другой раз сам Глава. Ни один из них ни в чем ее не обвинял и не ругал, ее даже не отстранили от командования ''Бродягой'' (кораблем в составе первой эскадры), но девушка так накрутила себя, что видела обвинение в самых простых вопросах адмирала и Главы. Мало того, ей стало казаться, что она видит презрение в глазах других членов клана и слышит шепотки за спиной: в ''столовке'', в коридорах цитадели, на верфи, на палубе корабля -- везде. Какой-то частью разума она понимала, что это не так или вернее не совсем так и большинство того что ей кажется -- бред, но с другой стороны, она не могла простить сама себя и ей казалось, что и другие не могут ее простить, вернее не должны.