Настя — вот же ехидна! — привычно нажала на педаль газа и обдала ни в чем не повинного полицейского клубами дорожной пыли, крутанувшись в изящном дрифте.
Пришлось прикусить губу, прикладывая максимум усилия, дабы не свалиться, позорно, в черную пелену утерянного сознания.
Повезло. Не заметила, чуть заигралась в здоровую семью, моя любимая жена.
Она и так всю дорогу сдерживала себя и тихо скулила в ванной придорожного отеля, думая, что я не услышу из-за шума воды.
Проклят будь доктор, проболтавшийся "святому отцу" и "святой отец" — вдвойне, когда рассказал все услышанное Насте, "подготавливая к божиему промыслу".
Федоров лично набил морду болтуну, молча и оттого страшно, оттирая сбитые казанки от запекшейся крови. И святого отца, быстро "прихватили за живое" из епархии, выдворяя еще дальше, на север, строить монастырь на дальнем острове. Хмурый "черный клобук" с простым крестом на пупе, тяжело подбирал слова, прося прощение за согрешившего "святошу".
Глядя на него, впервые в жизни моей, зашевелилась тонкая надежда, что есть еще люди, которым просто есть место служения. Жаль, что появляются они лишь для того, что бы исправить ошибки, сотворенные глупым большинством.
От греха подальше, просто закрыл перед его носом дверь: извинился за идиота? Добрый путь! Разбитое можно склеить, но от этого оно не станет целым.
Гостиница "Сочи" и впрямь оказалась почти на берегу моря, чистенькая, шумная и нарядная. Из-за моей "проблемки", пансион нам накрылся, зато достался "изолированный" номер, с толстыми окнами, бесшумным кондиционером и тяжелыми шторами, не пропускающими дневной свет, если их закрыть.
Идеал вампира…
До вечера мы успели пройтись по пляжу, прикупить пару безделушек и устроить обжираловку мороженным. Настя все порывалась остановить меня, тактично "отжимая" от киосков с этим лакомством.
Чудо мое, уставшее!
Нельзя обмануть психолога, занимающегося разработкой операций, от которых, у некоторых, буде они узнают, волосы будут шевелиться, даже если их сбрить!
А лишить меня мороженного — и вовсе жуткий грех, за который, устроил бы я ей "жаркую ночь", как во времена оны!
Разглядывая яркие звезды, усыпавшие небосвод, очень-очень захотел, что бы покатилась по небосводу тонкая, золотая полоска падающего булыжника, под которую я загадаю желание, которое непременно сбудется.
Не покатилась.
Наши желания или не-желания не влияют на небесную механику, как человек не тужится доказать обратное. Уж скорее мы, человеки, подвержены влиянию Великого Ничто, ласково обнимающего нас своими черными глубинами.