Макушку обжигал лихорадочный шепот:
— Прости… прости… прости.
Каждое это слово словно поворачивало во мне глубоко и надежно спрятанный вентиль. Сначала, с трудом, срывая многолетнюю ржавчину с резьбы, затем легче и, наконец, я охнула, всхлипнула и зарыдала в голос, уже не пытаясь сопротивляться.
Единственное, чего я боялась сейчас — показать Джокеру свое лицо, и потому изо всех сил уткнулась носом ему в грудь. Когда казалось, что жидкость вот-вот закапает с подбородка, я вытирала щеки о его рубашку и продолжала завывать.
Когда я совсем обессилела, и казалось, что колени уже подламываются, меня подняли на руки и отнесли в спальню. Уже плохо соображая, что происходит, почувствовала, как лицо обтирают все тем же полотенцем, затем с меня сняли ботинки, закутали в покрывало и легко поцеловали в нос:
— Спи.
Проснувшись в первый раз, я некоторое время рассматривала потолок и пыталась сообразить, где нахожусь. Вспомнить помогла чашка горячего чая, появившаяся перед моим лицом буквально из ниоткуда.
— Пей. — Прозвучал над ухом голос Джокера.
Я жадно вцепилась в гладкие фаянсовые бока. Чай, горячий, с лимоном и медом. Как он понял, что я хочу именно такой? Присев на край кровати, Вилд наблюдал, как я с наслаждением тяну ароматную жидкость. Более того, он улыбался!
Похоже, пока я сидела на крыше, а потом отсыпалась у себя дома, в мире произошло что-то важное. И мир стал лучше? Как-то даже страшно было в это поверить.
Зато новый Джокер ван Хорн был прекрасен. Под обоими его глазами сияло по великолепному фонарю. Я даже опустила на колени кружку, любуясь им. Ну, положим, один из них — моя работа. А кто тот добрый человек, что засветил Вилду под правый глаз?
— Ты похож на енота.
Он попытался улыбнуться шире, но тут же поморщился:
— Всего лишь навестил Восточный Харлем.
А, тогда понятно. Кто в Харлеме бывал, тот в цирке не смеется.
— В «Молескине», — уточнил Джокер.
— Это Гичи тебя так приложил?
— Как ты догадалась?
— Он левша. — Еще пару секунд полюбовавшись на дело наших с Гичи рук, я сказала: — Дай мне фломастер. Или шариковую ручку.
Новый Джокер не задавал вопросов. Просто слушался и исполнял. Может, я еще не проснулась? Но когда, отставив чашку, я подвинулась к нему ближе, он попытался возразить:
— Тебе еще надо поспать.
— Обязательно. — Спасть так спать. Разве я отказываюсь? — Иди сюда. А теперь не шевелись.
Кажется, он и дышать перестал, когда я рисовала на его скулах Хранителя жизни. Затем, притянув к себе еще ближе, прислонилась лбом к его переносице и тихо прочитала призыв к духам.
— Умойся через час, будешь как новенький.