— Не советую носить его часто. Может заболеть голова. Или даже пойдет носом кровь.
Амнерис нахмурилась и стащила с рук все остальные побрякушки. Похоже, эти ощущения были ей знакомы.
— А ты могла бы его починить?
Я? Пожалуй, могла бы. Мне было двенадцать лет, и я уже могла держать пост, когда дед передал мне двадцать своих песен. Мы четыре дня сидели на выступе скалы, позволяя себе только глоток воды время от времени, и молились Гитче Маниту, чтобы он позволил деду передать мне немного своей мудрости. Когда небо перед моими глазами потемнело, в ушах раздалась Песня пейотля (9):
О, Небесный Отец,
Благослови нас, своих детей
Сидящих вокруг
Белой, как кость, луны
Дед, правда, несколько смутился, но сказал, что раз духи хотят, чтобы мы начинали обучение с пейотля, значит, так тому и быть. Двадцать песен, восемьдесят вариантов их сочетаний. Исполнение некоторых занимало часа три, причем нельзя было ошибиться ни в одном слове. Духи могли счесть оскорблением нарушения порядка пения и даже запинки и паузы. Толку от таких церемоний не было бы никакого. В худшем случае можно было навредить и своим соотечественникам и себе.
Рука, не повинуясь моей воле, сама потянулась к браслету и коснулась его. Черная бусина сжалась от прикосновения пальцев и лопнула, словно ягода ядовитого черного паслена.
— Да, смогу. Но мне будут нужны новые бусины. И вы должны будете мне заплатить.
Слова об оплате я произнесла без малейшего смущения. Шаман всегда получал плату — и за молитвы и за амулеты. Так хотели духи, и часть вознаграждения всегда отдавалась им.
— Пятьдесят процентов с продажи. Идет?
С продажи? Если амулеты будут продаваться, значит, у меня появится постоянный заработок. То есть мне не придется снова подрабатывать в забегаловках или развозить почту?
Я растерянно посмотрела на Алфредо. Еще никогда в жизни мне не приходилось назначать цену за свой труд.
— Что-то уж очень она покладистая, — высказал он свое мнение. — Сделай вид, что сомневаешься. Пусть еще накинет.
Я вздохнула.
— Материалы, естественно, за мой счет, — поспешно добавила Амнерис.
— Хорошо. Договорились.
Трудно не согласиться, если все равно придется. Мы пожали друг другу руки.
— И у меня еще одна просьба. Личная. — Амнерис наклонилась ко мне ближе и заглянула в глаза. Она очень беспокоилась, даже придержала мои пальцы в своей ладони.
— Да?
— На Роузхилл похоронены мои родственницы. Склеп семьи Ленорман. Западная сторона, пятая аллея.
— Кажется я знаю, — подал голос Алфредо. — Та еще развалюха, честно говоря.
— Не называй дом мертвых развалюхой, — пробормотала я, на секунду забыв, что Амнерис его не слышит.