Вольдемар надулся:
— Между прочим, ты здесь всего лишь пять минут, а уже нахамила мне три раза.
— Это рекорд?
— Ну, не знаю, как еще тебе объяснить. Что я должен сделать, чтобы ты поняла меня?
— Смешай мне мохито.
Лиза накинула на плечо ремешок сумки и поднялась, теперь Вольдемар смотрел на нее снизу вверх.
— Знаешь, — задумчиво протянул он, — а ты изменилась.
— Знаешь, — Лиза прижала к глазу свернутую трубочкой ладонь, — а ты вообще исчез. Тебя не стало. Просто сегодня я в последний раз разговаривала со своими глюками.
— И все же, нам ведь было хорошо вместе? — Вольдемар быстро поднялся и, положив ладони Лизе на талию, мягко притянул ее к себе.
Какая же она тоненькая. Наверное, если сильнее сжать ладони, большие пальцы соприкоснутся над пряжкой белого ремешка. И ноги… Из-под лопаток растут. А у Оксаны сиськи… Все-таки жаль, что ни одна женщина не может быть идеальной.
— Поправь меня, если ошибаюсь, — Лиза смотрела на бывшего возлюбленного с брезгливым интересом. Как на насекомое какое-то, внезапно подумал Вольдемар. — Ты что, решил исполнить на «бис» супружеский долг?
— А ты против? Ну, признайся, я ведь завожу тебя.
— Странная метаморфоза, — от ее любопытства уже становилось не по себе. Сейчас начнет отрывать крылышки и ножки. И точно: — Ты начал принимать пощечины за аплодисменты. Тревожный признак.
— И это все, что ты можешь сказать мне на прощание?
— А что тебе еще? Пригласить духовой оркестр, чтобы сыграл «Прощание славянки»? Помахать вслед красными труселями? Отстань уже, у тебя руки потные.
Лиза почти дошла до дверей, когда ее окликнули. Ну, конечно, если назначать встречу в кафе в двух шагах от конторы, свидетелями будет половина сослуживцев, как минимум. Алексей помахал рукой, приглашая за свой столик. А, собственно, куда ей торопиться? Но пить она будет только то, что хочет сама.
— Ты что такая взъерошенная?
— Да так, неприятный разговор.
— С тем лупоглазым? Он тебя обидел?
Лиза рассмеялась. Странно, даже сама эта мысль казалась ей абсурдной.
— Нет, просто я выросла и повзрослела. Это был мой детский парень. Теперь я выросла большая, и он мне больше не нужен.
— И ты его бросила?
— Да. Мне клюквенный морс, пожалуйста.
* * *
Ольга оглядела стол, посмотрела в сумку и задумчиво подергала сережку в ухе. Токсикоз ее щадил, отеки тоже не мучали, но по пятницам в конце рабочего дня серьезно беспокоила память. Причем она всегда начинала резко ухудшаться еще с обеда. Точно, забыла дать Раисе телефон косметолога. Впрочем, та тоже к концу рабочей недели скатывалась в склероз: ушла, не напомнив. За соседними столами переговаривались последние задерживающиеся: