— Почему отпустили охрану? Они были с вами целый день? — спрашивает Лоренс с французским акцентом.
— Пока шли съемки, да. Но потом остались только двое гостей, а нас четверо. Мы никогда не используем охрану в таких ситуациях, ты же знаешь правила. Особенно когда гости — знакомые люди.
— Ты знаешь фотографа? — в голосе Лоренса слышалась усмешка.
— Мы знаем Тима, журналиста, а фотограф — из газеты. Мы все время сотрудничаем, и они прислали одного из своих обычных.
— Но лично ты его не знаешь?
— Нет, но…
— Получается, он не совсем обычный, а? Его проверили на входе?
— Удостоверение, да. Лоренс, мы все сделали как положено!
— Почему фотограф остался наедине со стажеркой?
Эллен всхлипнула.
— Это не запрещено, а она лучшая… и мы всех стажеров обучили заранее. Нелли была рядом, да и мы зашли в кабинет всего на несколько минут!
— Но этих минут оказалось достаточно, не так ли, Эллен? — Лоренс смеется, и меня тошнит при мысли, что мне тоже придется с ним разговаривать. — Гранду ведь подсыпали в кофе какую-то дрянь, да? Они нас удивят чем-то экзотическим, или это рогипнол? Кетамин? — Эллен не успевает ответить, как снова раздается вкрадчивый голос француза: — А теперь вопрос на миллион фунтов: какого лысого дьявола ваши стажерки носят кофе директору компании?
— Они не носят… они его вообще не видят… я… я не знаю… Алена сказала, что Джейк сделал кофе и попросил ее отнести Александру.
— Посторонний мужчина, гость компании сделал кофе директору и попросил отнести?
— Да.
— И она так и сделала. Взяла чашку из чужих рук и пошла к Гранду.
— Да.
— И это — ваша лучшая стажерка? — Лоренс снова смеется. — Да уж, дела совсем плохи. Эллен, я не удивлюсь, если этот ваш Джейк пришел, чтобы разведать обстановку, но когда столкнулся с такой преступной наивностью, то не смог удержаться.
Тишина.
Невыносимый стыд бьется в моей груди вторым сердцем.
— А мой идиот друг, похоже, тянет в рот все, что ставят перед его носом, — насмешливо продолжает Лоренс. — Размяк он тут у вас, расслабился. Она хоть симпатичная?
Эллен не отвечает.
В кабинете раздаются шаги и шелест бумаг.
— На столе всякая рекламная ерунда, статьи, журналы. Это и понятно, ведь в кабинете весь день были посторонние, — продолжает Лоренс. Он говорит так, словно читает лекцию и одновременно отдает приказы. — Александру что-то подсыпали и перерыли весь кабинет, не пытаясь скрыть следы. Запертые ящики открыты ключами Александра, следов взлома не вижу. У Гранда патологическая страсть к порядку, все лежит бумажка к бумажке, не он учинил этот беспорядок. Но я сомневаюсь, что в бумагах есть что-то важное. Вот, посмотрите, это же старье! Гранд предпочитает электронный формат. Меня больше волнуют его компьютер и телефоны, особенно телефоны. У него их два, рабочий и личный. Чтобы в них влезть, достаточно приложить подушечку пальца к кнопке. Я вижу только один телефон, где второй? Вопрос в том, что именно они искали и нашли ли. Мне срочно нужны записи со всех камер на этом этаже, а также на лестнице, в фойе и снаружи здания. На них только видео или звук тоже? — Видимо, ему отвечают отрицательно, потому что он хмыкает: — Типично!