Рид называл меня Виви. Однажды, когда, утомленные, мы лежали в объятиях друг друга, он назвал меня "моя Виви". Эти слова слетели с его губ так легко и непринужденно, что я не сразу поймала их смысл. Когда до меня, наконец, дошло, что именно он сказал, это стало концом наших отношений.
Моя Виви? Как он смеет! Я знала значение этих слов, знала из книг, которые читала снова и снова, играя в жизнь, которая никогда не будет мне принадлежать. Как он посмел назвать меня своей? За проведенное вместе время он ни разу не упомянул мое грядущее безумие, коронацию и незавидную участь. Он был честен со мной только в самом начале, когда сказал, что притворяется, что я была кем-то другим, обычной девчонкой. Почему же тогда, в самом начале, я увидела в его притворстве что-то хорошее? Как же он может считать меня своей?
Я ничего ему не сказала, и в тот день мы расстались, как обычно. Однако на следующий день я сообщила ирриори:
— У меня возникли некоторые сложности. Диорид назвал меня "моя Виви", и мне кажется, что наши отношения перешли некоторые допустимые границы.
Я сказала все это небрежным, отвлеченным тоном, как будто говорила о чем-то несущественном. Ирриори взволнованно переглянулись.
— Вы очень разумны, принцесса Вивиан. Спасибо, что сообщили нам об этом.
Почему я так поступила? Почему пожаловалась ирриори вместо того, чтобы поговорить с Ридом? Все очень просто: я не могла и не хотела говорить Риду правду о моем будущем и о том, как оно держит за горло мое настоящее. Сначала мне понравилось притворяться, что с Ридом я была обычной девчонкой, но, постепенно, реальность разъела кокон этой иллюзии, и наши беззаботные прогулки показались мне всего лишь глупой формой самообмана.
Я выдавила из себя самую искреннюю улыбку, на которую была способна, при этом изо всех сил стараясь не смотреть на Троя. За последние месяцы, проведенные с Ридом, я действительно немного отвлеклась. Я по-прежнему ненавидела Троя, все так же страдала от отчуждения отца, но перестала предпринимать бесполезные попытки изменить положение вещей.
Диорид не пришел на следующее свидание, и ирриори сказали мне, что его отец принял решение отослать его в военную академию. Если я и ощущала чувство вины, то оно не было слишком сильным. Через два дня я получила письмо. Секретарь читал и сортировал всю приходящую в замок почту, а потом передавал адресатам. Либо он не доложил Трою о крамольной записке, либо тот решил устроить мне проверку, но письмо от Диорида ждало меня на рабочем столе, затерявшись в счетах и бумагах. Сам Трой сидел за своим столом, расположенным под углом к моему, и, казалось, не обращал на меня никакого внимания.