— У вас сильный ушиб, мне нужно наложить холод. Вы разрешите мне снять ваше оружие, или вы сделаете это сами?
Я протянула руки, но, почувствовав острую боль в рёбрах, сдалась.
— Снимите его и сложите под подушку.
Подняв одеяло, чтобы отгородить нас от меток наблюдения, быстрыми движениями он снял с кожаной подвязки кинжал и изогнутый стилет в ножнах.
— Я не буду снимать оружие с другой ноги, — решил он.
— Меня это радует. Я бы предпочла не оставаться перед вами безоружной. — Я состроила ему глазки.
Не отреагировав, он поинтересовался: — Вы не хотите объяснить, как получилось, что вы не воспользовались всем этим оружием против того, кто на вас напал?
— А почему вы думаете, что на меня кто-то напал? Я всего лишь упала в обморок, как и в прошлый раз. Я же женщина, и обмороки входят в число моих обязанностей.
— И в этом обмороке вы сломали рёбра и ушибли бедро и голову?
— Я упала несколько раз.
— Вы упали в обморок несколько раз?
Да, я дурачилась. Лекарь Айрис знал, что я не собиралась говорить ему правду, и неприязнь сквозила в его взгляде.
— Не исключаю. Или, может быть, я упала и куда-то скатилась. А что, у вас есть доказательства того, что на меня кто-то напал?
— Нет, — нехотя признал он. — Кстати, раз уж мы заговорили об этом, то постарайтесь убедить меня не сообщать страже о случившемся.
— Не сообщайте им пожалуйста, — засмеялась я.
— Вы меня не убедили. Вы носите на себе оружие, но не пользуетесь им для самозащиты.
Какой защиты? Он что, издевается?
Судя по суровым линиям его лица, он не издевался.
— Эти ножи мне подарил мой папа и сказал носить с собой, на всякий случай. Вы же сами понимаете, что мне следует блюсти честь.
— Неужели? — с насмешкой спросил он, но глаза его оставались серьёзными. — Хотя, конечно, если отправляться гулять по дворцу в середине ночи в раздетом виде, то оружия нужно взять побольше. — В его голосе был сарказм, перемешанный с раздражением.
Теперь понятно, почему он такой злой. Ревность. Поздновато, не так ли? Скосив глаза на изрядно потрёпанное красное платье, я попыталась подавить румянец. У Ника нет никакого права меня осуждать.
— Чего вы от меня хотите? — устало спросила я.
— Я хочу, чтобы вы приняли вот этот обезболивающий порошок. — Лекарь Айрис отвернулся к прикроватному столику. Я чувствовала, как в воздухе между нами витало его неодобрение.
Он придерживал меня в полусидячем положении, пока я, кряхтя и морщась, маленькими глотками пила приторный напиток. В спальню вернулась Элли.
— Ох, госпожа, как вы нас напугали! Господин Дион прибежал ко мне в комнату с криками о том, что вы лежите в своей постели без сознания, и нужно срочно позвать лекаря. Он хотел отправить меня за лекарем, но я сказала, что ему неприлично быть с вами, и тогда я побежала к вам, а он побежал за господином Айрисом. Что с вами случилось, госпожа? Вы нас так напугали!