Помимо умения издавать кое-какие звуки и ловко отжимать половую тряпку, Господь наградил меня ещё двумя небольшими способностями — хорошей памятью и умением доставать из неё то, что нужно в данный момент. Однажды это очень пригодилось.
Знакомые знакомых обратились с просьбой прочитать какую-нибудь лекцию «по искусству» для очень уважаемых людей. У них там субботний мужской клуб, и в клубе этом они всячески наполняются прекрасным, восполняют пробелы, так сказать. «Да хоть по физике низких температур, хоть по ландшафтному дизайну, делов-то... Пусть звонят».
Через пару дней и, правда, позвонили. Человек с каким-то абсолютно запредельным дефектом речи, спотыкаясь на всех шипящих, свистящих, картавящий и заикающийся одновременно, что-то мне долго объяснял.
Минут через сорок бесконечных переспрашиваний до меня дошло, что звонит мне представитель «уважаемых» людей.
Ко второму часу нашего марсианского общения выяснили, что уважаемые люди страсть как хотят ознакомиться с творчеством русских художников XVIII-XIX веков. И тут я их уже сама зауважала, и без того уважаемых. Тянутся люди к прекрасному, не курсом единым, как говорится, живы, слава Богу.
Когда я поинтересовалась, а не слишком ли большой пласт они хотят охватить за три часа, ответом мне было: «Не, в самый раз, вы кратенько и по существу». Народ деловой, понятно. Рассусоливать некогда. Да и незачем. Кратенько. От парсуны до передвижников. Отлично. Не такие шали рвали.
Далее в течение ещё одного часа мне рассказывали о крутости моих будущих слушателей и попросили паспортные данные «для проверочки», для порядку. В свежих базах данных полиции моя фамилия не засвечена, и данные я, естественно, предоставила с лёгким сердцем.
Тихим майским вечером, после всенощной, забрали меня от храма и повезли в те места, где сантиметр земли стоит как чаша Грааля (если её найдут, конечно).
Я, честно признаться, всегда готова ко всему. Плавали — знаем. Здесь я приготовилась к мажордому, французским гувернёрам и подсвечникам в стиле рококо. Даже маникюр из алого перевела в чахоточно-розовую гамму и купила колготы цвета луковой шелухи. Подошла к делу обстоятельно.
Шаблоны начали рваться буквально с порога. Вместо ожидаемого мажордома у порога нас с водителем встретил густой запах жареного картофана. Как будто на одной огромной сковороде, специально доставленной из Виларибо, жарили три мешка картошки на ведре сливочного масла, а на второй огромной сковороде, из Вилабаджо, — мешок отборнейшего злющего лука. А где-то совсем рядом, в тени шкварчащих сковородок, притаилась кадушка с малосольными огурцами и благоухала, пришёптывая: «По маленькой! За здоровье! На посошо-о-ок».