Я смотрю на него, когда продолжаю двигаться в южном направлении, но останавливаюсь на поясе.
— Я всё ещё могу прикоснуться… к тебе?
— Ты прикасаешься ко мне.
Моё лицо краснеет, и я колеблюсь, затем указываю направление.
— Мой член, детка. Ты можешь сказать это.
— Могу я прикоснуться к твоему… твоему члену?
Я вдруг вспоминаю книги, которые редактирую. Решив вытащить из них стимул, я чувствую прилив сил. Член. Почему так сложно сказать это вслух? Трудно. Из меня вырывается хихиканье.
— Ты смеёшься над моим членом, детка?
— Нет, Господи, нет. Я лишь, — я возвращаю своё самообладание и делаю это. — Могу ли я дотронуться до твоего большого, длинного, толстого члена? — я пыталась поднять настроение и преувеличить, но он не улавливает, к чему я клоню.
— Чёрт, да, — он стонет сквозь сжатые зубы.
Я легонько очерчиваю ткань, сжимающую его, и его бёдра отрываются от кровати. Делаю это снова, обводя кружком металлическую петлю в его кончике, и получаю рычание в ответ. Кусая губу, я протягиваю руку и оборачиваю пальцы вокруг всего его члена. Он действительно большой, длинный и толстый. Смит снова рычит, когда я сжимаю его крепче.
— Ты убиваешь меня, детка.
На его груди проступает пот, и я замечаю, как его руки сжимают простыни. Он немного приподнимается, и я не уверена, стоит ли мне двигать по нему рукой или нет. Я держусь за него, потому что, честно говоря, мне нравится ощущать его. Он такой мягкий и в тоже время твёрдый, но гладкий. Сексуальное противоречие.
Я останавливаюсь, когда немного влаги попадает на мой палец, и прослеживаю её до самого кончика, где растираю её.
— Ты должна остановиться, Мелли.
«О нет, дерьмо».
— Прости, — я начинаю выбираться из постели. Не думаю, что в жизни мне когда-либо было так стыдно.
Он хватает меня за руку, хотя я пытаюсь вырваться из его объятий. Было бы хорошо, если бы кровать просто поглотила меня целиком. «Черт, это полный отстой».
— Куда ты собралась? — его удивление звучит так искренне, и я хочу дать ему пощечину.
«О да, я просто останусь рядом, когда ты скажешь мне перестать прикасаться к тебе, потому что я делаю это так плохо».
Я качаю головой и каким-то образом оказываюсь парящей в воздухе. Визжу и зажмуриваюсь, боясь увидеть, как сталкиваюсь с чем-то. Но вместо того, чтобы это произошло, подушка с эффектом памяти выступает в качестве амортизатора для моей головы, и когда я открываю глаза, он вновь нависает надо мной.
Чувствую, как у меня наворачиваются слёзы, и ничего не могу поделать, когда они текут из глаз.
— Почему ты продолжаешь делать это со мной?