— Да, конечно. Отлично.
Проклятье. Она уже закрывается из-за этого грёбаного воспоминания. Я выкладываю на тарелки наш завтрак, наливаю сок, затем сажусь напротив неё.
— Спасибо.
— Нет проблем.
— Эм, у тебя есть какой-нибудь сироп?
Я в замешательстве поднимаю брови.
— Мне нравится сироп на яичнице. И беконе.
— Это отвратительно. Ты ведь знаешь об этом, правда?
Она смеётся.
— Это не так. Это правда, здорово.
Я встаю и беру для неё сироп. Когда она кусает покрытую сиропом яичницу, я съёживаюсь.
— Это так здорово, — говорит она, поднимая ещё один кусочек и удерживая его для меня. — Вот, попробуй.
Я наклоняюсь и кусаю яичницу с её вилки, сдерживая приступ рвоты, когда вкус достигает моего языка.
— Нет. Отвратительно.
Каким-то образом мне удаётся проглотить весь кусочек. Я делаю большой глоток апельсинового сока, чтобы запить.
— Это не так ужасно, — утверждает Мелли.
— Да, солнышко, именно так.
— Почему ты называешь меня так? Это из-за моих светлых волос?
— Отчасти, — говорю я ей. — Но главным образом потому, что, глядя на тебя, я вижу так много света, — единственный свет, который я видел за многие годы.
Застенчивая улыбка проскальзывает по её лицу, когда она опускает взгляд, и мы оба продолжаем есть. Когда заканчиваем, Мелли настаивает на уборке, поэтому я поднимаюсь наверх и быстро принимаю душ.
К тому времени, как я спускаюсь снова, Мелли свернулась калачиком на диване с Мышью в объятиях, переключает каналы.
— Эй! — она откидывает голову назад и улыбается мне.
— Эй!
— Есть что-то, чем бы ты хотел заняться сегодня?
— Не-а, — я пожимаю плечами. — Мы можем побыть здесь.
— Круто.
Когда я сажусь рядом с ней, Мышь спрыгивает вниз, поэтому я притягиваю ноги Мелли к себе на колени. Она молча перелистывает каналы, пока не останавливается на HGTV (прим. американский базовый кабельный и спутниковый канал. Специализируется на шоу формата «как самому…» с акцентом на поиск дома, его перепланировку, обустройство, ремонт, дизайн, а также садоводство и ремёсла).
— О, я люблю это шоу.
Появляются «Братья Пропети», и у меня вырывается стон. Нет ничего хуже, чем смотреть чертовщину о ремонте, когда я не на работе.
Я страдаю от этого, но узнаю много о том, что ей нравится и не нравится в оформлении дома. Изображения нас, красящих детскую комнату, вспыхивают в моём сознании, и это не пугает меня. Ничуть.
Мы смотрим примерно три передачи, прежде чем я заказываю пиццу на обед. Когда её привозят, она спрашивает о фермерском соусе.
— Зачем?
— Чтобы макать в него мою пиццу.
Я беру для неё бутылку и ставлю на кухонный островок рядом с ней, качая головой.