Я не была настолько глупа, чтобы думать о возможность побега. Если охранники не стояли прямо за дверью, я была уверена, что они располагались на лестнице, готовые остановить меня, если сбегу.
Окно, однако, было другой историей. Я взломала его раньше, гарантируя, что мне не придется делать это позже и создавать ненужный шум. Я уставилась на свой путь к свободе. Прыжки в лучшем случае привели бы к вывиху лодыжки, в худшем — к сломанной ноге, сделав меня беспомощной и бесполезной для Филипа.
Мне была нужна веревка. Я сняла с кровати простыни и связала их вместе, молясь, чтобы узлы выдержали мой вес и не порвались. Потом привязала один конец к спинке кровати, а другой выбросила в окно. Подождала несколько секунд, пока кто-нибудь поднимет тревогу. Когда никто не сделал этого, я в последний раз проверила, что у меня есть все вещи, глубоко вздохнула, высунула ноги из окна и вцепилась в импровизированную веревку, пока маневрировала вниз по каменной стене. Когда ноги коснулись земли, украдкой огляделась, ожидая, что лампы осветят мое лицо, а охранники наденут на меня наручники. Но ничего подобного не произошло. Я позволила себе широко улыбнуться и насладиться мгновением счастья, пока не поняла, что самое трудное еще впереди. Мало того, что мне нужно было освободить Филипа, Бисквит и Эйса, мне нужно было сначала найти их.
Поскольку было бы трудно контролировать двух лошадей, и они, вероятно, привлекли бы внимание, я решила начать с Филипа. Учитывая небольшие размеры города, было нетрудно найти здание, где держали моего друга, особенно потому, что оно было единственным с сербской охраной, расположенной снаружи.
Поскольку о том, чтобы войти через парадную дверь, не могло быть и речи, я обошла здание и подошла к нему сзади.
Мое сердцебиение участилось, когда я заметила верхушку зарешеченного окна, большую часть которого скрывал тротуар. Я опустилась перед ним на колени и прошептала:
— Филип. Ты там?
Наступила пауза, а затем послышался скрип. Знакомые зеленые глаза встретились с моими, и мое сердце сжалось, когда я взглянула на лицо Филипа. Оно было черно-синим и опухшим с одной стороны, а на другой щеке виднелся длинный диагональный порез и запекшаяся кровь.
— Что они с тобой сделали? — ахнула я, когда он сказал:
— Клара, что ты здесь делаешь?
Я взяла себя в руки, зная, что пришло мое время быть сильной.
— Вытащить тебя отсюда, очевидно, — я вцепилась руками в решетку и потянула.
— Это бесполезно. Ты не сможешь ее вырвать.
— Нет, но Бисквит и Эйс смогут. Ты знаешь, где они?
Он отрицательно покачал головой.