— Хорошая девочка, — сказала я Бисквит, загипнотизированная ее новым трюком. — А где Эйс?
Она заржала и рванула вперед, заставляя бояться, что не услышала меня в ее состоянии адреналина, но затем единорог остановилась перед последним стойлом у двери, и в поле зрения появилась темная шелковистая грива Эйса. Мои руки потянулись, чтобы открыть его стойло, когда голос крикнул:
— Что ты делаешь? Вор, вор!
Покупатель вернулся.
— Можешь повторить свой трюк с рогом? — спросила я Бисквит, когда Эйс присоединился к нам. Она опустила голову, и белый свет вышел из ее рога и отбросил человека назад, заставив его тяжело приземлиться на спину.
Мы проскакали мимо него, и я молилась, чтобы к тому времени, как прибудет стража Феликса, нас уже не было.
Я свернула в переулок к Филипу, который ждал меня у окна.
— Ты сделала это, — он с благоговением посмотрел на меня, Бисквит и Эйса.
— Я же говорила, — я вытащила веревку, которую Филип удачно захватил с собой, и она все еще была в седельной сумке Эйса. Как только веревка обвилась вокруг тюремной решетки Филипа, седел Бисквит и Эйса, я закричала: — Тяните!
Лошади бросились вперед, прутья застонали и сдвинулись.
— Еще!
Лошадям пришлось повторить это еще три раза, пока решетки не вылетели из окна. Я взяла булыжник.
— Отойди.
Филип отодвинулся от окна как можно дальше, а я бросила камень. Стекло разлетелось на осколки, и Филип выбрался наружу.
— С тобой все в порядке? — я оглядела его на предмет порезов.
Он ухмыльнулся мне.
— Ты могла спасти меня, но я не настолько беспомощен, принцесса, — он взлетел в седло Эйса, когда люди Феликса поспешили к нам.
Филип и я подтолкнули Эйса и Бисквит в галоп. К счастью для нас, сербская гвардия пришла без лошадей, а Венский лес находился рядом с деревней, что позволило нам скрыться в густой темноте.
Я расслабилась, и улыбка тронула мои губы. Однако облегчение после нашего успешного побега длилось недолго. Щелкунчик ударил по моему плащу и заговорил своим жутким голосом:
— Осталось всего семь дней. Если не разрушишь проклятие, то превратишься в деревянную куклу, и твоя душа будет заперта внутри меня навеки.
— Как такое возможно? Еще день не мог пройти так быстро. Мы даже не были в волшебном царстве, — отчаяние поднялось во мне, угрожая затащить в глубину.
Филип взял за руку и ободряюще взглянул на меня, как я поняла в качестве поддержки.
— Все будет в порядке. У нас еще есть семь дней.
— Ты прав, — сказала я, стараясь не думать слишком много о том, какой ужасной будет моя жизнь, если я окажусь запертой в деревянной раковине, и о чувстве вины за то, что не попрощалась с отцом.