Он теребил соски большими пальцами, чуть пощипывая, поглаживая, принимая за одобрение стоны Марины, которые стали такими звонкими, почти криками. Ее ногти впились в его плечи, и Костя убрал с груди одну руку, чтобы закинуть ее ногу себе на бедро. Без каблуков Маринка стала очень маленькой, еще более хрупкой, она не доставала ему даже до подбородка, что возбудило Бирюкова еще сильнее. Посчитав, что освобожденный от ласк его руки сосок обделен вниманием, Костя склонил голову и втянул его в рот.
— Ах, — только и выдохнула Марина, утопив пальцы в его волосах, сгребая их, царапая кожу головы ноготками.
Наслаждаясь этими ощущениями, Костя одобрительно загудел, не выпуская изо рта ее грудь, посылая по нежной коже новые ощущения вибрации.
— О, господи, — задыхалась девушка, цепляясь за него изо всех сил.
Она вздрогнула, когда Костя слегка прикусил сосок, и прерывисто выдохнула, чувствуя, как язык обводит кружок ареола. Марине стало почти больно от жгучего желания. Ей было мало, чертовски мало. Его рука продолжала скользить по ее ноге, лаская внутреннюю сторону бедра, но не касаясь там, где Марине больше всего хотелось.
— Пожалуйста, Кость, пожалуйста, — взмолилась девушка, теряя остатки стыда, — потрогай меня.
— Здесь? — уточнил Костя, отрываясь от ее груди, легонько касаясь пальцами припухшей влажной плоти у нее между ног.
— Да, — проскулила Марина. — Погладь, пожалуйста.
— Помучить бы тебя немножко, да ты так сладко умоляешь, — съехидничал Бирюков, кусая ее плечо и одновременно проникая пальцами глубже.
— Какой же ты засранец, Бирюков, — очень неубедительно злилась Марина между стонами, которые была не в силах контролировать.
— Ага, и бестолочь еще, — напомнил Костик, ухмыляясь и целуя ее губы.
— И бестолочь, — кивала девушка, норовя потереться о его пальцы сильнее. — Ох, Костенька, так хорошо, пожалуйста, не останавливайся.
— Даже, если бы хотел, то не смог, — признался он, погружая в нее два пальца, оставляя большой на клиторе. — Бог мой, ты вся пульсируешь уже…
Костя собирался еще немного потянуть ее оргазм, но едва его пальцы проникли внутрь, он просто не мог больше сдерживаться. Ему хотелось чувствовать ее, хотелось, чтобы Марина кричала, а не стонала, хотелось, чтобы она сжимала его пальцы там сильнее, хотелось видеть, как ее тело бьется в экстазе от его ласк. И Марина дала ему все сполна. Она отчаянно двигала бедрами, чтобы углубить проникновение, из ее рта вырывались звонкие крики, а по телу понеслась горячая волна разрядки.
Костя не спешил убирать руку, он только перестал давить на клитор, зная, что он сейчас чрезвычайно чувствительный, но продолжал скользить внутри, чуть сгибая пальцы. Бирюков покрывал лицо Марины легкими поцелуями, не замечая, что копирует ее расслабленную, удовлетворенную улыбку.