Немцы все-таки пришли в наш городок, и это не было неожиданностью, все их ждали, не со страхом, они просто были насторожены. В это долгое время никто не верил. Они вошли позавчера, мы с Аней услышали лай собак, а затем говор мужчин. Хорошо, что успели спрятаться и смотреть на них через дощечную щелку. У них была другая одежда и взгляд, странный, хищный. А по возрасту практически не отличаются от наших парней.
Только немцы не трогали мирное население, мы для них своеобразный рубеж между городами. Солдаты приходили мирно в дом и взамен просили поесть, только не за просто так, а взамен кололи дрова и носили воду и выполняли другую мужскую работу.
Их принимали женщины, потому что верили, что однажды и их сына кто-то вот так же накормит и приютит дома. Поначалу я их боялась, они совсем не похожи на нас, глаза как небо, разговор непонятный, смотрят на нас, будто мы вчерашний хлеб в магазине. А потом поняла, что они такие же невольники в чьих-то руках. Мужчин у нас практически нет, только старики, поэтому никто не отказывался от дополнительной помощи. Они такие же дети, недавно окончившие школу.
Я спрятала своих собак в укромное место, мало ли что может с ними случиться, вдруг они бросятся на них, как однажды на того парня. Да, и сама старалась на глаза не попадаться, как мне и велел почти каждый сосед. Сестра ежедневно ходила на хлебокомбинат, сейчас везде нужны рабочие руки, зарплату ей не выплачивали, а давали едой, нам и этого хватало, плюс ко всему, еще и из огорода были свои продукты.
А я помогала нашему почтальону, мы с ним в последнее время очень сблизились, он рассказывал мне о войне, о том, как вести себя нужно, как бежать и где прятаться. Бегала по всему городу с этими конвертиками, газетами. Первыми отдавала хорошие письма с поздравлениями или из фронта от сыновей и мужей. Но, когда видела треугольную похоронку, вручала дрожащими руками, и, по возможности, не старикам, а их дочерям и внукам. Затем сразу же убегала с полными от слез глазами, чтобы не видеть их мучений. За это ненавижу себя.
В этот раз я зашла на почту, взяла в охапку стопку писем, стараясь не смотреть, какие из них хорошие, а какие плохие.
— Стой, Соня! Тебе тоже письмо, вот. — Павел Егорович протянул мне конвертик. Не треугольный, я облегченно вздохнула. — Можешь дальше не разносить, беги домой.
За столько дней, это для меня радостная новость, на почте одна женщина на меня с завистью посмотрела. Старалась не думать об этом, поэтому поспешила домой, но остальные письма все равно взяла с собой, работать тоже нужно.