— Нет. Я думаю, что их тоже не стало.
— Может быть, а может и нет! Ведь они могут просто быть ранены и не в состоянии прийти и помочь.
— Я не знаю. Все может быть.
— Это действительно тяжелый сон. Судя по девчонкам, ты им ничего не рассказала.
— Что ты! Нет, конечно! Это напугает их ещё сильнее. Они и так взволнованы тем, что услышали тогда, в комнате отдыха.
— Умница. Им не нужно этого знать. Я вот только все думаю… Почему сон, а не к примеру, видение?
Я пожала плечами: «откуда ж мне знать»?
— Мне говорил дед, что это должно было случиться. Сны — это часть моего дара. Вот только я постоянно думала, а теперь просто уверенна, что ими можно воспользоваться на благо.
— Ты, о чем?
— Раз я видела приход чужаков, то может быть, возможно что-нибудь изменить. Как ты считаешь?
— Я об этом не подумал сейчас. Риса, ты действительно меня все чаще поражаешь. Ты полностью права. Раз мы знаем историю, ее можно будет изменить. Вот только нужно все тщательнейшим образом продумать. И, наверное, стоит рассказать все парням.
— Ты думаешь, это будет хорошей идеей? Мало ли как они могут повести себя. Ведь историю можно и еще больше исказить. Тогда исход будет печален и смертей среди нас будет гораздо больше. Лучше дать совет, как вести себя (а что не нужно делать), может тогда толку будет больше.
— Тут нужно все обдумать, но учителю все же стоит рассказать. Я думаю, так будет лучше.
— Деду я и так собиралась сказать. Он мудрый и обязательно поможет.
— Тогда иди уже спать. Завтра по его приходу и расскажешь. Ночи становятся все холоднее, а ты как всегда…
— Что, как всегда?!! Я, между прочим, в халате.
— Ну-ну! — Грем обсмотрел меня снизу до верху. — Только тапочки на босу ногу, а так хорошо одета.
Вот, пока он не говорил, я не чувствовала холода. Теперь же я почувствовала, что пальцы немного онемели от переохлаждения. Я взглянула на парня. Тот стоял невозмутимо, не обращая внимания на свой наряд, состоявший из одних штанов и так же, как у меня, тапочек на босу ногу.
— А сам-то? Небось, весь окоченел, как покойник.
Я расхохоталась и тронула его плечо. Действительно холоднющий, как будто только что из ледника вытащили.
— Я то привык, но если ты сжалишься над бедным мной, то поделишься своим халатом, — он лукаво подмигнул мне.
— А я останусь в ночной рубахе? А что, если я заболею, от горячки помру. Что тогда деду говорить будешь? Мол, она сама отдала последнее?
— Да, нехорошо как-то получиться. Учитель, наверное, расстроиться. Обидеться. Некому будет кур гонять по двору, полы подметать везде, пыль вытирать, на кухне весь день…