Лоренцо говорил так спокойно, словно о вещах, которые не могут вызывать сомнений. Словно иначе и нельзя было.
Но ведь другие поступали с ней иначе.
Какой смысл?
— Не знаю, — сказала она.
— Ну, так как? Может быть, ты вспомнишь кого-то из родственников? Я не тороплю, ты можешь подумать. Если не муж, то, может быть жених. Человек, который хотел бы снова увидеть тебя.
Жених. Тарин.
Но нет, она не готова сейчас. Если о ней станет известно Тарину, то станет известно и брату. Нет.
— У меня никого нет, — сказала Мэй.
— Хорошо, — сказал он. — Если тебе некуда идти, то есть другой вариант. Домашней прислугой тебя вряд ли удастся сделать, поэтому я планирую отправить на виноградники. У меня плантации под Алерой, недалеко отсюда, и, если у тебя действительно есть какие-то способности и связь с землей, ты могла бы принести пользу… Хорошее вино всегда ценится. А через несколько лет смогла бы выкупить свою свободу, я готов даже сразу заключить договор. А потом — решай сама.
Виноградники и работа природной с магией. Если другого выбора нет, то это, пожалуй, не самое страшное. Если бы только все действительно было так.
Мэй кивнула — она будет знать.
— Но все же, — сказал Лоренцо, — я слышал, как ты поешь песню ветру. Ты звала кого-то. Мужчину. Мертвых не зовут. Подумай, позвать можно иначе.
Ужинали в шатре, молча.
Что-то шло не так.
Лисичка. Имэйдаль… Да сколько их, таких лисичек? Джийнарская кровь… Это детское, домашнее имя, но официальное она назвать не хочет. Боится? Пытается защитить?
Кого может защитить эта девочка?
У нее тонкие нежные пальчики, несмотря ни на что. Веснушки на носу.
Когда он снимал ее с лошади… поймал, поставил на землю, и едва нашел в себе силы отпустить. Невыносимо. Она замерла в его руках, поджав губы, глядя в сторону. Отпускать ее не хотелось, хотелось прижать к себе и целовать. И невозможность, неправильность этого — пронзала острой болью в висках и где-то под ребрами. Ослепляя.
Не сейчас.
Ренцо боялся спугнуть ее. Одно неверное движение — и ненависть в глазах.
А ненависти он не хотел, и так хлебнул с лихвой. Теперь хотелось тепла и мира.
Устал.
Уходя из Джийнара, они оставляли за собой выжженные поля.
Не победа — мир. Спустя пять долгих лет. Мир на условиях Илоя, но все же не победа. А ведь казалось, уже все решено. Они прошли все до конца, захватили Лааш, крепость в Этране, оборонявшуюся до последнего — всю осень, всю зиму и всю весну. Взяли крепость. Ренцо казалось, он может гордиться, это его победа и его слава! Там, в Этране, по большей части, руководил он, Тэд уехал решать другие важные дела. Казалось, все безнадежно, но они взяли. Казалось — это последняя точка в войне.