— Ну, ты и тяжелый! — выдохнула Мэй сквозь зубы.
Она счастливо улыбалась, но губы ее дрожали и слезы дрожали в глазах.
— Спасибо тебе.
Мэй шмыгнула носом.
— Я же джийнарка, — сказала она.
Джийнарка. У нее чутье, она лучше чувствует затаившихся врагов, и она сильнее… по крайней мере, не слабее его. Стоит признать.
Ренцо осторожно поднялся.
— Пойдем, — сказал он. — Прости… Ты второй раз за сегодня спасла мне жизнь.
Ренцо подлил из ведра теплой воды.
— Готово, — довольно сказал он. — Ваша ванна, принцесса.
Это было так чудесно — хоть немного расслабиться. Потому что утром… Про утро невозможно думать.
Даже сюда их больше не пустят. Когда они пришли в этот дом на холме, у дверей встретил человек… «Простите, сеньор, — скорбно сказал он, — сегодня вы можете остаться, но утром вам стоит уйти и обсудить с сеньором Харольдом другие варианты. Этот дом не может больше принять вас. Поймите правильно». Ренцо кивнул. Они и так получили больше помощи, чем могли рассчитывать, у всего есть предел.
Но сегодня — в безопасности.
А завтра — все будет иначе.
От воды поднимается пар, пахнет лавандой и мятой.
Ренцо улыбается.
— А ты? — спросила Мэй. — Не хочешь тоже искупаться?
— Вместе с тобой?
— Да.
— Да тут ванна маленькая, если еще и я влезу, для воды места не останется.
— Останется.
Он улыбается шире. Подходит, обнимает сзади, с наслаждением трется щекой о ее волосы.
— Очень хочу, — говорит на ушко. — Обойдемся и без воды.
На самом деле, конечно, места достаточно. Просто это почти игра.
Он обнимает. Медленно, аккуратно, расстегивает пуговицы на ее рубашке. Тихо. Только где-то за окном трещат цикады. Медленно. Расстегивает, потом поворачивает ее к себе. Безмятежная южная ночь отражается в его глазах. Наклоняется, целует ее шею, потом плечи. Осторожно ведет ладонью по ее коже.
Безумно много времени до утра.
Она расстегивает пряжку на его ремне, вытаскивает из-под ремня рубашку. И гладит под рубашкой его живот, чувствуя, как напрягаются мышцы и дыхание замирает. Это так удивительно.
И пуговицы — одну за другой…
Когда они, наконец, добрались до ванны, вода начала остывать, но Ренцо принес еще.
И лежать с ним в теплой воде… на нем, в его объятьях. Чувствуя его всей кожей, всем телом. Невероятно хорошо. Его ласки и его поцелуи… И самой уже давно не бояться, гладить, словно изучая на ощупь. И заниматься любовью.
И еще в кровати потом.
— Слушай, а мы про твою покупку забыли. Покажи, — лениво потребовал Ренцо. Мэй лежала на его плече, а он пытался поцеловать ее за ухом, страшно щекотно, а еще задумчиво водил пальцами между лопаток вверх и вниз.