— Ты боишься?
— Да.
И никаких сомнений в его глазах.
Это все невозможно осознать.
Дин никогда бы не признался, что боится чего-то. Никогда. Отец… Мэй вдруг показалось, что она не знала отца по-настоящему. Маме он мог признаться в том, в чем не мог признаться детям.
Мама поняла бы ее. Но мамы больше нет… и… Она умерла, когда Ренцо взял Этран. Лоренцо Луци, илойский трибун… Она ведь видела его со стен и тогда ненавидела.
Как же все это вышло?
Теперь придется отвечать.
— Хочешь вернуть ее нам?
Тарин говорил по-джийнарски, глядя презрительно свысока. Здоровый, как скала. Ведь специально подошел ближе, чтобы Ренцо приходилось задирать голову.
И из последних сил давить в себе ревность. Жених Мэй, и Ренцо сам ее отдает. Тарин молодой, красивый, сильный, и ее крови, что важнее всего. Правая рука эмира, наследник и будущий правитель Южного Илинга.
— Да, — просто сказал Ренцо. — Вот договор.
Мэй стояла рядом, белая-белая, ей было до смерти страшно, но она держалась, глядя Тарину в глаза. Договорились, что она молчит и ни во что не вмешивается.
— То есть, ты уже нарезвился с ней вволю, отымел во всех позах, и теперь тебе наскучило и ты хочешь быстренько ее вернуть? Пока не успела наставить тебе рога, как дорогая женушка? А то потом снова будет неудобно… И еще денег за нее хочешь?
Если Ренцо сейчас ударит его, сделка может не состояться, с джийнарцами договариваться бывает очень нелегко.
Плохо, что Мэй слышит все это. Но оставить ее негде.
Они и так снова сбежали по крышам. У дверей ждали, и даже не гильдийцы — городская стража, пришла за ним. После вчерашней стрельбы? Времени нет. Удивительно, как сюда еще не явились. Нужно закончить поскорее, подписать, передать Мэй и…. И все. Потом уже будет не важно.
Вместе с Тарином пять человек охраны, можно быть спокойным, на таких нападать на улице не станут. Мэй будет в безопасности…
Щеки Мэй идут красными пятнами. Еще бы убедить ее заткнуть уши…
По крайней мере, в безопасности она будет!
— Хватит, Тарин, — тихо говорит Олистар, этот микойский Лис, стоящий у джийнарца за спиной. — Юттар велел привести ее.
Она нужна эмиру, это успокаивает.
— Просто подпиши договор, — говорит Ренцо. Бумаги у него в руках. — Я сниму браслет, и закончим на этом.
— Ты куда-то торопишься? Боишься? Коленки прямо трясутся?
Тарин ухмыляется, его гордость тоже ущемлена и он хочет отыграться.
— Тороплюсь, — говорит Ренцо, — Меня хочет видеть городская стража и Гильдия. Не стоит тянуть.
— Хочешь побыстрее слинять и спасти свою жалкую шкуру? Боишься их? Я чувствую твой страх. Чую. Думаешь, твоя бумажка прикроет тебя? Да Гильдии плевать на бумажки, им плевать на Илой так же, как плевать на Джийнар! Ты думал, что победил в Этране? А ты проиграл! Думаешь, теперь сможешь убежать и обыграть их? Совсем выжил из ума, трибун? Ты уже покойник.