— В твоем доме.
Мое сердце неприятно ухнуло. Я пристально на него посмотрел, пытаясь понять, не шутит ли он, но его темные, непривычно яркие для стариков глаза со всей серьезностью смотрели на меня. Он не шутил. В этот момент мне страшно захотелось быстрее убраться от него подальше.
— Вы не можете жить в моем доме.
— Почему ты так думаешь?
— Мы не принимаем у себя постояльцев. Отец не разрешает селить чужаков.
— Но он не узнает. Я поселюсь незаметно.
— Это как?
— Ты пригласишь меня.
— Извините, но я не буду приглашать вас, — резко ответил я.
— Да, я понимаю, — он вдруг переменился: из настойчивого и уверенного превратился в обмякшего и несчастного человека, — ты совсем еще маленький. Ты не можешь принимать решения и отвечать за свои поступки. Ведь если бы ты мог, уверен, ты пригласил бы меня.
— Почему вы так говорите, ведь вы совсем меня не знаете? — я уже начинал злиться.
— Прости, если обидел, — старик сделал сожалеющее лицо, — но насколько я знаю, ты боишься своего отца. Ты не можешь принимать самостоятельно решения, потому что он за тебя все уже решил. Он определил уже всю твою жизнь.
От того, как старик протяжно произнес слово «всю», у меня заныло сердце, и затошнило. Все, что он сказал, было правдой. Отец действительно решил за меня мою судьбу, определив в пастухи, без возможности когда-либо получить образование или другую профессию. В этот момент я понял, что старик меня дурачит, ведь такие подробности мог знать только местный, знакомый с укладом нашего села, или ему кто-то должен был рассказать об этом.
— Ясно. Вам кто-то рассказал про меня?
— Нет, ты первый человек, с которым я заговорил за долгое время моего путешествия. Я только что пришел вон оттуда, — он махнул в сторону диких холмов, густо поросших лесом, куда никто не гонял скот, и никто не ходил, так как те места были опасны. Там водились волки, да и вообще за теми холмами начинались горы, там была безлюдная, чужая земля.
— Но там же нет дорог? Как вы оттуда могли прийти?
— Там есть дороги, только вы их боитесь. Боитесь потому, что не знаете, куда они могут вас завести. Ведь новые дороги всегда кажутся опаснее старых и проверенных.
— Мне пора, — сказал я, решив, что этот странный и бессмысленный разговор пора прекращать. Я поднял с травы свою пастушью палку, посильнее сжал ее в руке, и снова пробежался взглядом по стаду в поисках пса. Тут только я заметил, что овцы стояли и лежали, будто вылепленные из пластилина, словно кто-то их намертво пригвоздил к земле. Такими же тихими и безмолвными были трава и деревья, душного ветра больше не было. Я присвистнул и позвал Орика.