Мольба возникла откуда-то из глубины сознания, удивив ее. Что он здесь делает, на другом конце страны? Смотрит ли он на нее так, потому что запомнил?
Он шагнул вперед, и она влюбилась в его взъерошенные черные волосы, коротко
стриженные сзади, но чуть длиннее спереди. Его линия подбородка и скулы были
угловатыми и резкими, а обтянутое смокингом тело безумно аппетитным. Широкие
плечи, узкая талия и длинные ноги. Где-нибудь в тридцатые этот мужчина был бы
идеален вместе с ореолом влюбись-на-свой-страх-и-риск, что нереально соблазняло.
Он остановился прямо перед ней и грациозно, несколько старомодно, кивнул.
— Добрый вечер.
Его голос был глубоким, вкрадчивым и таким восхитительным, что ее колени
превратились в желе. Вблизи Ева могла еще лучше разглядеть его квадратную челюсть, решительный рот и нос, который хоть и выглядел так, словно перенес один или два
перелома, но все равно оставался прекрасным. Но именно глаза мужчины парализовали
ее. Глубокого зеленого цвета мха, обрамленные длинными угольно-черными ресницами.
Глаза обладали такой силой, что взгляд практически убедил ее, будто они были здесь
лишь вдвоем.
Ева моргнула, когда уголок его губ дрогнул. Он не улыбался. Совсем. Но его
сдержанный вид потеплел. Как будто он немного расслабился.
Она все еще не ответила на его приветствие, да?
Прекрасно, Ева.
Девушка прочистила горло, пораженная внезапным чувством сильного влечения.
— Добрый вечер.
Он огляделся.
— Ваш спутник либо очень самоуверенный человек, либо глупец, раз оставил вас
без присмотра.
Она заставила себя отвести глаза от лица, соперничавшего с Давидом
Микеланджело, и проследила за его взглядом по перемешавшимся группкам людей, а
потом снова вернулась к нему.
— Мой спутник не мог этого сделать.
Ее пульс дрогнул, когда черты мужчины замерли. Маска вернулась.
— Правда? Тогда он глуп, — произнес он с толикой сарказма.
— На самом деле, она очень умна.
Незнакомец вопросительно поднял бровь.
— Она?
— Моя лучшая подруга. У нее с мужем были планы, которые не позволили стать
моей спутницей.
И вновь он был почти доволен услышанным. Что лишь еще сильнее распалило тело
Евы.
— Понятно. Не скажу, будто сожалею о том, что все пошло не так, как вы хотели.
Девушку поразила такая прямолинейность. Большинство парней, по крайней мере, изобразили бы сочувствие.
Но не этот мужчина.
— Вы помните меня? — спросила она прежде, чем подумала.
Что-то вспыхнуло в его темно-зеленых глазах, после чего они сузились, окидывая