шагах от них и наблюдавших за толпой. — Заметил, что ты рассматриваешь их и понял, что формально не представил вас прошлым вечером.
Рассматривала их? Звучит как... ревность.
Быть не может. Он не похож на тот тип мужчин, которые пекутся о женском
внимании.
— Я никого не рассматривала, — тем не менее прямо она заявила.
Насмешливое выражение говорило о том, что Габриэль не поверил.
— Слишком много обнаженного тела. И если в приватной обстановке я бы
наслаждался этим видом, то здесь, наблюдая, как другие то же это делают... — Его губы
сжались, и он покачал головой.
У Евы перехватило дыхание.
— Что?
— Неприятно.
— Ой.
Ева с трудом сглотнула. Значит, он был ревнив.
Обычно, ревность не слишком ее прельщала, но девушка не могла отрицать то
тепло, которое разлилось внутри нее. Больше чем тепло. Жар. Ей было жарко. И
неспокойно. И, черт возьми, она была уверена, что именно так это и чувствуется.
Химия, предположила она, если включить логику. Но ей не хотелось сейчас быть
логичной.
Наверное, гормоны так влияли на мозг. Спутали все нейронные связи. Гормоны, которых, по мнению Евы, у нее не было, если взять за признак ее историю отношений.
Видимо, она так ведет себя, потому что хочет секса.
С этим мужчиной.
О, Господи.
Взгляд быстро пробежался по сильному телу Габриэля. Ей очень хотелось заняться
с ним сексом.
— Я... не уверена, что это... разумно, — запинаясь, пробормотала она, в горле
внезапно пересохло. Он пугал ее. Нет. Ее пугало то, что он заставлял ее чувствовать. За
этим таилась сила, от которой дух захватывало. А ведь они всего лишь разговаривали, ради всего святого. Ну, целовались, но совсем немного.
Казалось, что он предъявил на нее своего рода права, а Ева оказалась беспомощна, чтобы им сопротивляться. И выяснилось, что сопротивляться она не хочет.
Габриэль поднял руку и нежно провел большим пальцем от места за ушком по
линии ее подбородка. Когда он притянул девушку к себе, по ее коже побежали мурашки.
Другая рука мягко опустилась на затылок, и пальцы послали чувственные волны, проведя
по всей спине вниз. Ее губы раскрылись, посылая желание, запульсировавшее между ног
Евы.
Уголки губ Габриэля приподнялись. Ее реакция на ласки была замечена.
— Я могу понять, что ты боишься того, что чувствуешь. — Свет стробоскопа
осветил волосы Габриэля цвета воронова крыла и оттенил голубоватым цветом его
мужественные черты. Надоест ли ей когда-нибудь любоваться им? А затем он поразил ее, произнеся: — Даю слово, что буду относиться к тебе с уважением и буду честен с тобой, чего никогда не делал с другими. Прошу, доверься мне в этом, Ева.