вы совершили. Вот представьте себе мою жизнь, жизнь среднего американца. Сорок сознательных лет я жил в постоянном страхе, жил под угрозой термоядерной войны, под угрозой гибели моих детей, моего дома, моей страны. Да, мы боролись, пытались противостоять коммунизму, воевали с ним в Корее, во Вьетнаме, наращивали свой ядерный арсенал. Но в глубине души знали, что это не спасёт. Не могу передать вам чувства обречённости, которое это порождало. Где искать спасения? И тут вдруг вы сами — изнутри — поднялись всей своей многомиллионной силой и сбросили это наваждение! Нет, вы не можете себе представить, что это значило для нас. Спасибо вам, и да благословит вас Бог.
Я согласился тогда с этим американцем, согласен с ним и сейчас. В августе 2011-го Россия отмечала не двадцатилетие путча, а двадцатилетие Второй Великой русской революции XX века. Первая произошла в феврале 1917 года. Есть между ними огромная разница, но есть и одно важное сходство: и та и другая может быть истолкована в силовых категориях как военный переворот. Совершённый армией. Только не армией, поднявшей оружие против существующей власти, а армией, опустившей его. Отказавшейся в 1917 году защищать монархию, а в 1991 — партократию. Отказавшейся стрелять в свой народ. В 1917 году от каждого из десяти генералов, командовавших фронтами Первой мировой войны, требовалось огромное мужество, чтобы в ответ на запрос царя, разосланный 1 марта, послать телеграмму: «Отрекитесь от престола». Каждый мог пойти под суд за измену законному монарху. И от советских маршалов, генералов, полковников, рядовых требовалась немалая решимость, когда они отказались выполнять приказы путчистов. Повернись дела по-другому — они пошли бы под трибунал.
Всякая революция есть разрушение социального здания. Возведение новой постройки на месте разрушенной есть труднейшая задача, стоящая перед народом, совершившим революцию. Сквозь кровавый туман XX века проступает одна пугающая закономерность, явившая себя в истории многих государств. Ровно через двадцать лет после крушения старого здания по стране прокатывается волна иррационального террора. В Германии от революции 1918 года до гитлеровской «хрустальной ночи» — двадцать лет. В Китае от победы коммунистов в 1946—1949 до «культурной революции» председателя Мао в 1966—1968 — опять двадцать. В России от 1917-го до 1937-го — те же двадцать. С небольшими отклонениями то же самое мы видим в Камбодже, Ираке, Пакистане и многих других развивающихся странах.
Что же это за роковая цифра — двадцать лет?