— Но это невозможно, — прошипела Верен, — исследовательскому центру провалов гарантировали автономность, к тому же, как я уже говорила, это уникальная экосистема.
— А я ещё раз вам говорю, что возможно и, увы, вполне реально. Эта реальность перед нами, вон там, за окном, — она повела рукой в сторону конференц-зала «Ракушка», который виднелся неподалёку.
— Эстелла, тебя к телефону. Это из Австралии, там какой-то вопрос с теми ста гектарами.
— Я сейчас подойду, придержи линию. Надеюсь, я ответила на все ваши вопросы, майор Альма Верен? До встречи.
Верен кивнула, сунула в карман карточки пригласительных и, спустившись, нарочито бодрым и размашистым шагом прошла мимо портье.
Второе собрание Конгресса, в общем-то, тоже ушло в никуда — все спорили, и спорили отчаянно. Верен молча злилась, не желая, впрочем, вмешиваться в это осиное гнездо, потому молча выстукивала по подлокотникам сидения непонятную дробь.
— Извините, господа учёные, — наконец раздался с небольшой сцены бодрый женский голос, — не лучше ли будет выслушать мнение наиболее причастного к провалам человека? Альма Верен?
Подняв голову, она увидела, что по ступенькам в зал медленно спускается Эстелла, едва заметно улыбаясь — или ухмыляясь, как посмотреть.
— Спасибо, — громко сказала Верен, поднимаясь с места и чувствуя, как на ней скрещиваются все взгляды. В общем-то, ожидаемо, ухмыльнулась она про себя, направляясь к сцене… трибуне, вернее, учитывая то, сколько речей с неё было произнесено в последние два дня.
«Итак, это мой шанс, — решила она, чувствуя особенный кураж, который всегда ощущала, когда шла на новое предприятие — например, на вылазку в провалы, — и упустить его будет преступлением». Она поднялась вверх по ступенькам и смело оглядела зал из-под сведённых бровей.
— Мне дано слово. Спасибо. Я — майор Альма Верен, и я представляю делегацию от проекта «Провалы». Моей задачей была и осталась защита провалов от всяческих посягательств, — в зале поднялся шорох, — да, именно посягательств. Провалы — это уникальная экосистема. Мы сотни лет гадали, существует ли жизнь вне Земли, а теперь, мы собираемся её уничтожить.
— Позвольте, — поднялся с места мужчина в аккуратном тёмно-синем костюме и очень знакомыми рыжевато-каштановыми волосами. Колин Лайс, — об уничтожении речи не велось. Это не уничтожение, это — освоение именно в том конкретном виде, в котором нуждается человечество.
— Позвольте, господин Лайс, я изучала некоторые документы и могу назвать это не «освоением», а именно уничтожением. Я продолжу. В проекте я участвую, без малого, с самого его создания, то есть — пять с половиной лет. В течение всего этого времени я работала в Снежных провалах, и для меня это не просто мудрёное название. Снежные провалы — это маленькая Антарктида, перенесённая под корку Луны. Там обитают такие животные (подчёркиваю, живые настоящие животные), которые вам и не снились. Это — нетронутая снежная равнина, пересечённая горами и ущельями, вымерзшими деревьями и ледяными озёрами.