Джен неожиданно засияла. Спохватилась. Уточнила — как можно небрежнее:
— Тот самый, с волшебными иллюстрациями чародея Паоло дар Ре? Цвета вештиверового джема? С золотыми застежками? Я у тебя лет пять выпрашивала! Конючила и папеньке пожаловаться грозилась! Ты его Иве подарил, да?
Дар Албертон кивнул, и зачем-то поправил принцессе выбившийся золотой локон. Мужчине почему-то казалось, что именно в этом огненном сгустке бестолкового энтузиазма теплится последняя надежда на то, что он сможет жить дальше.
— Пошли скорее, — Джен потянула Шарль за рукав. — Мы еще успеем позавтракать.
Рапи непонимающе уставилась на подругу, взглядом требуя объяснений. Во-первых, на завтрак они уже опоздали, им на контроль над силами бы успеть! Но устоять перед напором дочери магистра Ярборро было невозможно, и девушки бегом устремились к выходу из гостиной.
— Да погоди ты! — разозлилась герцогиня. Пришла ее очередь топнуть ножкой в расшитой заморскими узорами туфельке, — толком можешь объяснить, хоть что-нибудь!
— Шарль, потом! На пару опоздаем!
— Ну Дженни! В двух словах… Ну…Пожалуйста! — лорени девушек жалобно зазвенели. Джен рассмеялась. Потом откинула прядь волос, и сияя от счастья, произнесла:
— В двух словах… Корри подарил Иве «Историко-политологический словарь юного мага». Если бы он написал на ее двери: «Ивонна! Я люблю тебя, будь моей женой!» — это значило бы меньше…
И девушки, обнявшись, закружились по коридору академии, смеясь и повизгивая от счастья.
— Джен Ярборро и Шарль Регирра! Очень рад, что вы в добром здравии, и, насколько я могу видеть, прекрасном расположении духа… Но мои дорогие, вам уже пора! Пора спешить на занятие… Хотя я нахожу танцы очень полезными для развития магии, — и Верховный маг, профессор Верлих дар Албертон, поглаживая бороду, удалился, что-то напевая себе под нос. Что-то очень…Знакомое:
Их любовь несется выше,
К сердцу духа над звездой…
Если бы не Шарль, Джен так и стояла бы с открытым ртом.
— Шарль! Откуда он….
— Дженни, мы опаздываем!
…
— Ива… Ива, впусти, пожалуйста, — маг прижался лбом к двери, чувствуя сквозь дерево ее ладони.
— Я…Я…Я не могу. Правда. Не могу… — она знала, что он так же, как она, прижимается к двери с той стороны.
Вспомнились алояблоневые сады родных мест. Сады влюбленных. Весной ошалевшие от счастья пары гуляют, и обязательно прижимаются с двух сторон к кроваво-красной, пахнущей медом коре цветущего дерева…
— Хорошо. Книга у тебя?
— Да…
— Открой на тридцать седьмой странице. Там, где «клятвенный договор», — они оба сели спинами к двери, на коленях у девушки лежала раскрытая книга.