- Встань, Лаэмир, - Рави слегка сжал его пальцы. – И прими знак служения своего.
Двое слуг быстро поднесли жаровню, на которой рдел, ожидая своего часа, железный прут с насадкой клейма. Наследник осторожно протянул руку. Ему не первый раз приходилось проводить эту церемонию за последние пять лет – когорта ведь обновилась более, чем наполовину! – но он всё равно каждый раз волновался, как впервые.
Пальцы крепко стиснули деревянную рукоять. Лаэмир не сводил глаз с приближающегося прута. Он не должен шевельнуться, не должен издать ни звука, как бы больно ему ни было.
- Прими сей знак служения своего и будь тверд духом и крепок телом всегда, как в этот миг.
Юноша стиснул кулаки, впиваясь ногтями в ладони, сжал зубы, чтобы ни криком, ни стоном не выдать себя. Очень хотелось отстраниться – его ведь никто не удерживал – но нельзя шевелиться. Преданный должен верить своему командиру и принимать из его рук все – награды и наказания, боль и страдания, если надо. Но короткий стон всё-таки сорвался с его губ, когда железо коснулось кожи. Клеймо успело немного остыть, и Рави надавил чуть сильнее, чем полагалось, чтобы след был четче.
Убрав, наконец, железный прут в сторону, наследник протянул неофиту меч, как символ его служения. Как во сне, чувствуя разливающуюся по телу боль, Лаэмир поднял руки, принимая оружие.
А потом чьи-то руки подхватили его под локти, помогая встать…
И вот он уже в палатке, и его новые братья помогают новичку облачаться перед боем. Одни подавали одежду, другие держали наготове части турнирного доспеха и оружие. Сам Доннар помогал натянуть тунику.
- Тебе это не помешает сражаться? – поинтересовался он, имея в виду свежий ожог.
Лаэмир поморщился. Сразу после обряда, когда знатные гости разошлись – вернее, умчалась леди Аннирель и едва не волоком утащила за собой остальных приглашенных, ибо они опаздывали к началу турнира, - Видящая смазала рубцы целебной мазью и туго-натуго забинтовала – больше для того, чтобы не испачкать остальную одежду. Сейчас под повязкой не ощущалось ничего – ни боли, ни жара.
- Нет, - ответил он. – Кроме того, я – Преданный. Если вместо меня на бой выйдет другой, значит, я слишком слаб, чтобы защищать себя самому. Какой же тогда из меня защитник? Выходит, и свою клятву я тогда приносил зря?
- Золотые слова, - Доннар с чувством хлопнул его по плечу.
Остальные легионеры выразили полное согласие. Даже вертевшийся тут же слуга-альфар – и тот закивал головой, присоединяясь к общему мнению, но не смея высказаться вслух.
В это время в палатку заглянул Мастер Оружия.