Нашли немного крупы в кладовке, Эйрик принес воды, Ивен взялась варить кашу на ужин. Потрескивал огонь в очаге.
— Мы поедем за море? — Ивен пыталась помешивать ложкой в котелке, но сосредоточиться не могла, Эйрик обнимал, прижимаясь к ее спине, нежно поглаживая ее живот, так сладко, что подкашивались ноги.
— Мы поедем, куда захочешь, — говорил он, зарывшись носом ее волосах.
А еще он пытался наклониться и поцеловать ее.
— Тише, — смеялась Ивен, — я сейчас все разолью, и ты останешься без ужина.
— Ничего, без ужина я как-нибудь переживу. А для тебя у нас там есть еще лепешки с сыром. Я даже готов отдать тебе свою часть.
— Ты не хочешь есть?
— Хочу, — он только обнимал ее крепче. — Я даже сам могу тебе что-нибудь приготовить.
— Вот уж не надо! Я еще помню твое рагу!
— Тебе не понравилось?
— На вкус было просто ужасно, — Ивен весело фыркнула, — но зато мне очень понравилось смотреть, как ты готовил.
— Хочешь, я могу еще…
Его дыхание у самого уха, чуть-чуть щекотно.
— Хочу, — она вывернулась, повернулась к нему лицом. — Если сгорит, будешь готовить сам.
— Договорились. Иди ко мне…
Его руки уже нетерпеливо снимали с нее рубашку.
А потом стало совсем не до разговоров. Вообще не до чего. Так, что даже если бы разбойники ворвались в дверь, если бы дом рухнул, они бы сразу не заметили. Кажется, Ивен даже кричала… но было так хорошо.
Каша, конечно, сгорела. Даже дымить начала…
Эйрик потом сам вылез из-под одеяла, снял котелок, выставил его на улицу. Вернулся, обнял.
— Повторим? — предложил, улыбаясь страшно довольно.
— Я думала, ты устал, еще когда тащил меня на руках по полям.
— Устал, — согласился он, поглаживая ее плечико, — но я смотрю на тебя, и прибавляется сил.
— Ты всегда такой сдержанный, а тут… — Ивен засмеялась. — Мы же всю зиму провели под одной крышей. Где же ты был раньше?
Он, кажется, смутился, даже отстранился чуть-чуть, разглядывая Ивен немного со стороны.
— Знаешь, мне все время казалось, что я не должен… не имею права. Да еще и в доме твоего отца. А теперь мы одни, и ты моя жена.
— Теперь можно делать со мной что угодно?
Вот тут он смутился уже по-настоящему.
— Просто ты очень много значишь для меня… — сказал он серьезно. — Я даже сам не думал, что так бывает.
Ивен прижалась к нему, закрыв глаза.
Они уснули, наконец, только под утро.
Даже подумали, что можно задержаться тут на пару дней, куда спешить? Успеют еще за море, и куда угодно. Не хотелось думать ни о чем.
Вот только уже засыпая, Ивен показалось… Нет, она прислушалась, но вокруг была все такая же тишина, только ветер шумел в верхушках деревьев, где-то вскрикнула птица. Какое-то безотчетное чувство тревоги вдруг накатило… и ушло. Ивен слишком устала, ей было слишком хорошо и тепло в объятьях Эйрика, чтобы думать о плохом. Но все же…