— Она на физре на моего рыжика набросилась так, что я едва сдержалась, чтобы не выцарапать глаза подруге!
Глаза Душана сузились, скулы словно заострились, тич стал выглядеть злым. Я судорожно прижала ладонь к губам Царьи и, нервно хихикнув, быстро проговорила:
— Нет-нет, Вемуд немного… не в моём вкусе. Точнее, абсолютно не в моём! Кто захочет встречаться с наглым лисом, который может и подножку поставить, и кинжал в спину воткнуть, мило при этом улыбаясь?
— Многие, — как-то слишком спокойно проговорил Душан.
Кажется, моя пламенная речь его совершенно не убедила. Подкинув сползающую Царью на плечо, я проворчала:
— Извините, тич Душан, у меня нет времени.
Хотела его обойти, но он снова шагнул вправо и загородил путь. Я разозлилась:
— Что вы хотите услышать?! Если вас не устроил мой ответ, то, возможно, успокоитесь, если я скажу, что обожаю вашего сына? Да, он такой лапочка, так бы хвост и отодрала, да на сумочку себе повесила… На память! И да, я, безусловно, преследую его, набрасываюсь с поцелуями, зажимаю по всем углам, — кивнула, — и там, и там… нет, вон в том я его еще не домогалась! Исправлюсь. Вот такая я сексуальная маньячка! А теперь дайте дорогу! Моей подруге действительно плохо.
Верфокс с задумчивым видом отступил, а я, пыхтя и обливаясь потом, потащила Царью к Фулле. В медкабинете было светло, тихо и пахло свежезаваренными травами. Кажется, мелисса и крапива, плюс кора дуба. Интересное сочетание! Осторожно уложила Царью на кушетку и, с хрустом распрямившись, позвала:
— Док! Лягушек заказывали? Притащила вам одну…
Фулла выглянула из соседней комнаты и, жуя, окинула нас пристальным взглядом. Кивнула и, исчезнув, захлопнула дверь. Я пожала плечами — война по плану, обед по расписанию! — и склонилась над соседкой:
— Ты как?
Царья приоткрыла глаза и проворчала:
— Как-как! Как будто из меня пытаются выжать даже то, что я съела неделю назад.
Царья прислонила ладошку к побелевшим губам, взгляд подруги заметался по комнате. Я схватила какой-то мелкий тазик… или большую тарелку, сунула её соседке. В это время вошла Фулла и, заметив, что лягушка собралась осквернить, крикнула:
— Стой!
Удивительно, но Царье стало полегче: губы порозовели, дыхание восстановилось.
— Ого, — уважительно проговорила я, — да вы лечите одним словом! — Закатала брючину, показывая синяк на коленке: — Я тоже пострадала…
— Пластырь там, — махнула Фулла на небольшой шкафчик. Подошла к Царье и, заглянув в глаза, пощупала пульс: — Что случилось?
— Её вдруг стало мутить на лекции, — обиженно пробурчала я, задетая тем, что меня лечить словом не стали! Наклеив пластырь, уточнила: — На лекции Маар.