Но… Он завоевал доверие Софии, а потом подвел ее. Катастрофически. Она не была с ним в безопасности, и он не защитил ее, а единственное место, куда он ее привел, была яма в земле.
Как он может быть уверен, что сможет защитить Хлою?
Учитывая его предыдущую неудачу, он не мог быть уверен в чем-либо. Черт, может, если бы он хотел такой уверенности, то передал бы ее своим братьям, чтобы они о ней позаботились.
Но как только ему пришла в голову эта мысль, в нем снова поднялась эта глубокая собственническая сила, на этот раз еще более сильная. Он ни за что не отдаст ее кому-либо. Защищать ее - его работа. Она принадлежит ему.
Неправильно было так думать. Неправильно это чувствовать. Но только потому, что это было неправильно, не мешало этому чувству вцепиться когтями в него и крепко держаться.
Нет, он не отдаст ее никому другому. Он был единственным, кто мог защитить ее.
Ты уверен, что это хорошая идея? Ты подвел Софию. Ты провалился с Ноем…
Нет, к черту все это. София умерла, и это было на его совести, но он больше не допустит такой ошибки. А что касается его отца, то он все равно никогда не хотел сына. Он хотел образец. Ничего, кроме лучшего, чтобы защитить и служить наследию Тейта.
Однажды Вэн пытался быть таким, но потерпел неудачу. И теперь, когда Ной умер, ему нечего было доказывать.
- Эй, - сказал кто-то, знакомым, женским голосом.
Каждый мускул в его теле напрягся, а член зашевелился, как проклятая собака, при звуке голоса его хозяина, и ему пришлось перевести дыхание, чтобы взять себя в руки, прежде чем повернуться, на случай, если он потеряет голову и отведет ее обратно в постель.
Она стояла возле обеденного стола, одетая только в толстовку, которую он ей подарил. Она доходила ей до середины бедра, оставляя стройные ноги голыми. Она закатала рукава до локтей, но все равно выглядела как маленькая девочка, одетая в одежду старшего брата.
Хорошая аналогия. Так как он и есть старший брат.
Вэн засунул руки в карманы, заставляя свое либидо успокоиться, а совесть, наконец, очнуться ото сна.
- Привет. Хорошо выспалась?
Ее губы изогнулись, и он внезапно понял, что в первый раз увидел ее улыбку с тех пор, как она приехала. Это было... прекрасно. Черт, она была прекрасна. И так чертовски сексуальна, что он хотел пересечь комнату, взять ее и уложить обратно в постель до конца ночи.
Руки в карманах сжались в кулаки. Господи, ему нравилась эта улыбка. Нравилось, что она чувствовала себя достаточно расслабленной, чтобы улыбнуться. И это он сделал это для нее, не так ли? Он был тем, кто заставил ее чувствовать себя хорошо. Это он заставил ее улыбнуться.