— Когда дьявольские мужчины забрали Далилу, когда мужчина с длинными светлыми волосами спас ее и, оберегая, держал ее в своих руках... я была счастлива.
Фиби провела рукой по своему лбу, явно страдая.
Сказанное ею проносилось в моей голове. Иуда издал приказ о наказании не по писанию? Далилу привязали к столбу? Они... неоднократно брали ее?
Фиби смотрела на меня, когда я опустил взгляд.
— Мой господин, я верю, что если бы вы раздавали наказание, оно было бы не таким. — Она резко вдохнула и смело спросила: — Я права?
Я пытался не задохнуться при мысли о том, что только что так красочно описала Фиби. Она была неправа. Она ведь была неправа?
Я собрался с силами и спросил:
— Тебе привязали к дереву, не так ли? Иуда доложил, что его супругу нашли привязанной к дереву, обезвоженной и страдающей.
То, что выглядело как надежда, исчезло из глаз Фиби.
— Да, мой господин.
Скрестив руки на груди, я буквально допрашивал ее:
— Поэтому ты могла и не видеть то, о чем думаешь?
— Я... — она открыла рот, затем быстро закрыла.
— Эти дьявольские мужчины связали тебя, сестра. Твое тело было изранено, когда тебя нашли.
Она кивнула.
— Из-за множества часов, которые я провела там, а не потому, что эти мужчины причинили мне боль. — Она моргнула. Затем снова моргнула. — На самом деле мужчина с длинными каштановыми волосами был нежен, когда связывал меня. И он... он смотрел на меня все время. Что-то было в его взгляде. Он... — она перестала говорить, когда ее щеки покраснели.
Моя челюсть болела от того, как сильно я стиснул зубы. Я верил Иуде. Я верил, что мой брат не допустил бы таких действий против Окаянной Далилы. Я снова посмотрел на Фиби. Она смотрела на меня во все глаза, даже слишком интенсивно.
Мой желудок скрутило, когда я понял, что это может быть уловкой. Сдерживая гнев, я спросил:
— Ты уверена, что не злишься на Иуду за то, что он взял вторую супругу? Которая, по его признанию, прекрасная супруга? А все это фантазия, чтобы привлечь его внимание?
Лицо Фиби стало мертвенно-бледным.
— Нет, нет, мой господин.
— Но ты понимаешь, что могла вообразить все это из-за обезвоживания и множества часов, которые ты была привязана и не в состоянии двигаться?
Фиби затихла, затем, в конце концов, ее плечи поникли.
— Да, мой господин.
Облегчение наполнило мои вены, и я отступил.
— У тебя есть обязанности на сегодняшний вечер, сестра?
— Да, — ответила она. — Я глава Священных сестер. Мы покидаем общину сегодня, чтобы распространять любовь Господа.
— Нет, — рявкнул я. Фиби вздрогнула. — Ты отправишься в уединение, пока не избавишься от грешных мыслей. Я сообщу Иуде.