Командир оборонительного отряда, видя, что дела принимают скверный оборот, поспешил было на выручку к медленно идущей за своей знакомой девушкой-рыцарем, однако, так и не решился подойти ближе.
— Еще одного дня вам, уважаемая, — хрипящим голосом произнес мужчина, подойдя и встав на расстоянии пары метров от Иветт, тогда как парни с пиками явно напряглись, крепко сжимая в руках оружие. Остальные служащие, которых, скорее, выгнали просто для массовки, терпеливо выстроились позади, стараясь не обращать внимания на барабанящие сверху капли. — Наш скромный город бесконечно благодарен вам за оказанную помощь в борьбе с нелюдями, однако… боюсь, у нас есть подозрения, вопрос касается личности вашей и, с позволения сказать, вашей спутницы, — слова звучали холодно, а мужчина, казалось, пытался заглянуть под шляпу, чтобы оценить реакцию «собеседницы», только вот девушка была очень уж невысокой по сравнению с ним.
— Прошу простить, моя спутница соблюдает обед молчания, — поспешно произнесла Оудетт, подавив желание някнуть. По задним рядам пронесся уважительный шепот, повторяющий слова «обет, надо же…», но мужчина со скептическим выражением лица перевел свой взгляд на полностью закрытый шлем второй неки. — И насколько же рьяно в этих землях соблюдают Эдикт Богини? — со вздохом произнесла кошечка, поняв, что пока что новых вопросов ей задавать не планируют.
— Мы уже отправили гонца, — беззаботно произнес мужчина, облизнув влажные губы. — Однако, думаю, если странствующий рыцарь поделиться с нами, хм, благотворительным пожертвованием, приметы потенциальных нелюдей, маскирующихся под достопочтенных граждан, могут затеряться и забыться.., — последняя фраза была произнесена тихо, но после нее на лице служащего мэрии замерла довольная ухмылка.
— Три, ня, — коротко произнесла Иветт.
— О, время обеда кончилось уже, ня? — тихо спросила Оудетт у своей спутницы, и та, дожевывая крошечный кусочек вяленого мяса, легонько кивнула.
Кашлянув, мужчина попытался перенести внимание на свою персону и вопросительно глянул на обеих девиц, однако, Иветт лишь медленно сняла с плеча кожаную сумку, чем вызвала резкое движение пиками у нервных охранников. Девушка, хмыкнув, вытащила музыкальный инструмент, подозрительно напоминающий балалайку со слишком большим числом струн — с виду их было несколько десятков, и закреплены они были в несколько ярусов, отчего казалось чудом, что они не касаются друг друга при игре. Пройдясь хрупкой, изящной рукой в белоснежной перчатке по струнам, девушка вызвала громкую грустную мелодию и, спустя пару мгновений, с чувством мелодично запела: