Сморщившись, я сказал, слегка повысив голос:
— Так может кто-то все-таки ускорит процесс? С каждой минутой, проведенной здесь, я все больше убеждаюсь, что стоило остаться в предыдущем мире.
Девушка быстро замотала головой и поспешно сказала:
— Ох, нет, не говорите так! Мы крайне рады любому возвратившемуся Высшему, просто наша застава слишком уж отдалена от больших поселений, чтобы обеспечить должную встречу столь важному гостю.., — девица искренне извинилась, вновь поклонившись, после чего скользнула в окно, чтобы передать мою просьбу кучеру.
— Наконец-то.., — сказали мы одновременно с Эн, и она, запрокинув голову, сдвинула трусики чуть в сторону, а затем, взявшись за член медленно ввела его в себя, тихо застонав. — Божечки, как же хорошо, ня…
Да, я и сам ощущал нечто подобное — все тело пронзило сладостное удовольствие, смешивающееся с ощущением комфорта, теплоты и близости, что я испытывал, когда обнаженные части наших тел соприкасались. Мягкость и упругость попки на моих бедрах, жар и приятное давление на член со всех сторон внутри влагалища, легкая щекотка от касающегося моего подбородка хвостика и сладкий, приятный аромат от волос девушки… Даже здесь, вдали от цивилизации и достижений косметологии вместе с парфюмерией, она умудрялась оставаться ради меня столь женственной, привлекательной и от того невероятно желанной.
Обняв кошечку, я завел одну руку спереди и принялся ласкать клитор пальцами, вместе с этим медленно и мощно двигая тазом, пытаясь сбросить накопившееся напряжение и доставить этой милашке удовольствие. Девушка послушно принялась скакать, с каждым движением вгоняя в себя мою возбужденную плоть на всю длину, тихо урча. Ладошка неки легла на мою руку и осторожно поглаживала кожу, легонько впиваясь ноготками, когда член оказывался чересчур глубоко.
— Костенька, хвостик, ня… Пожалуйста! — шевельнув предметом разговора, Эн слегка обернулась ко мне, и я тут же прошелся свободной рукой по мягкой шерстке, заставив девушку даже задрожать от удовольствия. — А-ах! Нет, не нужно зубиками… Ня!
Подхватив девушку, я резко ускорился — входя в нее все чаще, я впился зубами в непослушный хвост, что принялся мельтешить перед глазами и легонько сжал, но опасающаяся подобного обращения со своей чувствительной частью Эн лишь сдавленно застонала, выгнувшись. Чуть натянув хвостик на себя, я вытащил головку, а затем снова резко вошел, вместе с тем сжав челюсти чуть сильнее. Издав что-то среднее между стоном и няком, Эн впилась в мою руку и продавила кожу ноготками до крови, но, заметив, тут же прошептала: