Мое лицо смягчается от ее признания, но эффект быстро сходит на нет.
— Но ты ненавидишь этого типа! — кричит Дейл, указывая на меня. — Ты ненавидишь его за все, что он с тобой сделал. Он где-то шлялся, пока ты….
Либби коротко взвизгивает и сжимает голову сбоку, очевидно, от боли.
— Не говори больше ничего!
А потом я понимаю, что тут происходит. Она все еще пытается скрыть все от меня. Она не в курсе, что я видел ее анамнез. Она не догадывается, что я узнал про выкидыш. Но я не собираюсь ничего говорить. Я хочу, чтобы Либби сама мне об этом рассказала. Этой тайне, которую она так давно поставила на якорь, пора выйти на поверхность.
— Он не знает? — Дейл отправляет Либби недоверчивый пристальный взгляд. — Ты никогда не говорила ему? — тихо спрашивает он.
Либби закрывает глаза, тихие слезы катятся по ее щекам.
— Я не говорила ему.
— Не говорила мне что? — твердо спрашиваю я, подав, наконец, голос. — Что происходит? — я разыграю идеально, не подкопаться. Они ни о чем не догадались.
— Ничего, — бормочет Либби.
— В каком месте это ничего, — перехватывает Дейл, приложив руку ко лбу. — Поверить не могу, что ты никогда ему об этом не говорила. Черт возьми, Либби. О чем ты думала?
— Я не знаю, — признается она с глубоким вздохом.
— Эм… кто-нибудь скажет мне, о чем речь? — снова спрашиваю я, ступив ближе к ее кровати. — О чем мне следует знать?
— Дейл… — начинает Либби, но не заканчивает.
— Я никуда не уйду.
— Пожалуйста.
Он затихает на несколько секунд, ссутулится и кивает.
— Ладно, я буду за дверью.
— Что ты должна мне рассказать? — снова повторяю я, стоя в шаге от ее кровати. Мое сердце заходится, холод скользит по спине, до жути напугав меня предстоящим событием.
Давай, Либби. Откройся мне.
Я киваю, сподвигнув ее сделать верный шаг, и затаиваю в ожидании дыхание, пока она потирает лицо и ищет в себе мужество начать разговор.
— Алекс, — шепчет она, пытаясь поймать мой взгляд, — я, вероятно, должна была тебе рассказать. У меня случился выкидыш, пока мы были женаты.
Я закрываю глаза и откидываю голову назад, потому что этот удар оказывается крайне болезненным. Ее слова ранили меня гораздо сильнее, чем данные, которые я прочел; они просто разбивают меня на куски.
— Мне так жаль, — стонет она.
Ее извинения бесполезны, они просто пролетают мимо.
Я оцепенел. Я должен быть благодарным за то, что она, наконец, нашла в себе мужество признаться, но нет. Ее заставили так поступить обстоятельства, в которые она угодила. Это не было ее желанием.
— Пожалуйста, скажи что-нибудь, — ее тоненький голосок умудряется разрубить меня надвое.