Вскоре он женился, взяв за женой — Екатериной Несторовной Ясеневой, дальней родственницей со стороны отца — небольшое приданое, и открыл настоящую сапожную мастерскую. Дело его процветало, заказов было много, что позволило открыть такую же мастерскую и на разбросанных рабочих хуторах, которые теперь составляют город Запорожье, а при ней — школу, что-то наподобие нынешних сапожных курсов.
В 1867 году у Федора родился сын Алексей, унаследовавший собственность Федора в Славгороде. Своим чередом Алексей в 1896 году дал жизнь Якову.
С первых лет ХХ столетия ярмарка, кормившая почти все село, начала приходить в упадок, а с ней хирели и обслуживающие ремесла. Алексей Федорович, когда дело его отца пришло в запустение, не растерялся, стал гуртовщиком, а затем хлеборобом, и тем жил. Жена его Ирина Семеновна пекла дома мучные изделия частью под твердый заказ, частью сдавала продукцию в торговую сеть. Алексей Федорович решил своих детей учить другим ремеслам, современным и нужным. Поэтому старшему сыну Якову помог приобрести земледельческую профессию. Выучить остальных детей не смог — денег не хватило, да и времена другие настали.
Из этой ветви рода Бараненко (а на самом деле — Муссель-Миргородских) ныне продолжает эстафету Олег Алексеевич Бароненко (фамилия опять трансформировалась), который передал ее сыну Алексею Олеговичу Бароненко. Живут они в Петропавловске-Камчатском (Россия), род занятий — поэзия и фотография.
Некоторое время Федя и Федун жили возле Федора, а потом Федя завел семью. Он так и продолжал заниматься лошадьми, держал конюшню для приезжих, и при ней ветеринара, заготовителя фуража, конюхов. Со временем изготавливал кареты. Он оказался пылким приверженцем спиртного, как и его отец. Дело закончилось трагически. По себе Федя оставил шесть дочек, двое из которых умерли в юности. Сынов у него не было.
Федя и Федун, к сожалению, стали родоначальниками семей с осложненной наследственностью: глухотой, дебильностью, сумасшествием и другими тяжелыми недугами.
За Федором, старшим из братьев, никаких странностей не наблюдалось. Его дети не имело пороков развития. Прасковья Яковлевна не помнила каких-либо упоминаний на эту тему ни по чьему адресу. Она хорошо знала своего дедушку Алексея Федоровича, могучего старика, прекрасно выглядевшего даже в преклонные годы. Помнила и его брата Павла Федоровича, тоже крепыша, добродушного человека с прекрасным чувством юмора. О нем еще будет рассказано.
Говоря сугубо о Якове Алексеевиче в разрезе вопроса о наследственности, уместно вспомнить две легенды, в основе которых если и лежат достоверные факты, то объяснения к ним нет.