Олеся оставила заглохшую машину и отправилась на поиски нужного дома. К счастью, пешком она шла недолго. Шмыгая носом, Олеся постучала в железную калитку. И вскоре перед ней возник пожилой человек с кустистыми бровями.
— Фёдор Иванович!
— Олесенька, проходи, родная! — дедуля радушно приобнял девушку и проводил её в дом.
Олеся отдала старику нужные лекарства, и он стал поить её чаем, расспрашивая о делах, женихах и обстановке в стране. Олеся говорила, как есть. Она давно знала этого пожилого человека и не раз в детстве была у него в гостях.
— Фёдор Иванович, а где находится ближайший автосервис?
— В городе, дочка.
— А до города как?
— За речкой автобусная остановка. Но переправа далековато. Боюсь, не дойдёшь и в сосульку превратишься. Мост-то наш развалили, а новый не построили. Кризис, видите ли.
— А как же люди теперь…
— А что им сделается? Тут одни бабки живут. Они в город не ездят. К нам машина приезжает раз в неделю с продуктами. Нам этого достаточно. Так меня ещё и Кира снабжает провизией на месяц вперёд, так что я только молоко здесь покупаю. Нам, старикам, много и не надо. Летом, конечно, в деревню приезжает молодёжь на машинах, когда дачный сезон открывается.
После тщательного опроса, Олеся поняла, что шансов в ближайшее время выбраться из этой глухомани было немного. Она набрала номер Киры. Но, как и полагается в таких случаях, телефон подруги молчал… к счастью, предоставив возможность оставить сообщение после короткого сигнала. Спасибо и на этом. Олеся пробормотала в трубку, что машина сломалась, а она очень, очень, очень хочет домой. Ей ничего не оставалось, как сидеть и ждать.
Когда за окном стало смеркаться, Олеся стала нервничать. Её не прельщала перспектива провести ночь вне своего дома. Фёдор Иванович от долгого одиночества выговорил всё, что наболело у него на душе. Олеся понимающе выслушала старика. Когда всем стало ясно, что подмогу сегодня ждать бессмысленно, дед показал Олесе её комнату.
— Давай, дочка, располагайся, а я пока растоплю баньку. А банька-то моя, ох, как хороша! Все хвори в миг как рукой снимет! Кирка любит в ней париться с берёзовым веничком. Хлещет им сама себя, мазохистка, — дед рассмеялся беззубым ртом, — Бочку огромную приволокла откуда-то. Говорит, вместо ванны.
Олеся улыбнулась старому человеку, и он побрёл топить баню. Девушка расстелила постель и решила снова позвонить Кире. «Ну, давай же, возьми трубку», — глядя на телефон, шептала Олеся, боясь, что сработает закон подлости. Именно тогда, когда Олеся больше всего нуждалась в подруге, её телефон предательски молчал. Олеся набрала маме. Она сообщила ей, что сегодня не приедет, объяснив сложившуюся ситуацию. Мама её успокоила, просила, чтобы Олеся не волновалась. Сынок за день так нагулялся со своей бабушкой, что спит теперь без задних ног. После разговора с мамой Олеся немного успокоилась. Она расположилась в кресле и стала рассматривать фотографии, развешенные на стенах. На них улыбалась девочка со смешными косичками. В этой малышке сложно было узнать стильную и смелую, притягательную, с роковым взглядом Киру. «Люди так меняются…. Матвей с каждым годом всё больше и больше становится похожим на Олега. Это настораживает. Ведь помимо внешности, Матвей стал проявлять отцовский характер. Например, прыгает с дивана с наволочкой в руках — парашютист! Или несётся во всю прыть на электромотоцикле, подаренном чокнутой крёстной. Нет, я не допущу его к экстриму. Плавание, гимнастика, ну, может быть, ещё хоккей — да. Но никаких парашютов и мотоциклов!». Мысли Олеси прервал Фёдор Иванович.