Ее душа разрывается на части. Таня опять поет. Достала старый диск, где были собраны песни периода подростковой влюбленности. Селин Дион, Уитни Хьюстон, Барбра Стрейзанд, Тони Брекстон. Сейчас она понимает слова, и они вторят ее настроению. Каждая песня переживается по-новому. Ее сердце плачет вместе с поющими женщинами.
Стучит мама и спрашивает, в порядке ли она. Да, нормально. Дверь не открывает, потому что мама сразу поймет, что она плачет.
И вот звонит он, хватает трубку, не зная, что услышит. Сердечко стучит. А он сообщает, что улетает.
Пора бы уже собираться. Лед на глаза положить что ли? Не стоит ему видеть ее такой. Спускается на кухню. Там мама. Подкарауливала?
— Влюбилась?
Таня отмахивается. Не сейчас. Ее совсем не тянет на исповедь.
— Мам, отстань.
— Валера просил приглядывать. Это Воронцов?
Ну вот зачем? Она не ребенок уже чтобы нянчиться с ней всей семьей.
— Нет, мама, не влюбилась, ни в Воронцова, ни в кого-то другого.
— Ну-ну, — мама складывает руки на груди, — когда ты последний раз пела такие песни?
Таня отмахивается. Да что ж такое?
— Мне теперь и петь нельзя в своем доме? Просто душа требует любви — вот и слушаю песни о ней, — объясняет она, как маленькому ребенку, специально выбирая подобные интонации.
Маму не проведешь. Она скептически приподнимает бровь и показывает на глаза, мол от этого не плачут.
— Неправда! Когда нет любви, а хочется, то можно и поплакать. От зависти, например. Маша да Ника нашли своих принцев, а я даже сталевара не могу найти!
Мама опешила.
— Кого? Сталевара? Дык откуда ему тут взяться? — она явно не понимает свою дочь. — А давай ты к бабушке съездишь в Магнитку, может, и найдешь там сталевара.
Таня срывается и начинает громко хохотать. До слез. Допрыгалась — истерика.
Мама наливает в стакан воды и капает свои капельки успокоительные.
— Я надеюсь, они без спирта, мне ещё за руль.
— Пей давай, найдешь еще принца, не старуха. Хочешь с конем, хочешь без. А хочешь, сталевара на белом коне?
Теперь они вместе смеются и настроение чуть-чуть приподнимается.
Это дает ей силы собраться и поехать к нему.
Андрей целует в щеку и ведет себя так, будто вчера ничего не произошло. С одной стороны, ее радует — не нужно объясняться, просто подыграть; с другой, бесит, потому что она опять никто.
Воронцов садится в машину.
— Пока тебя не будет, мои действия? — Таня выбирает деловой тон. Так легче пережить его равнодушие.
— Пока ничего. Ждешь меня.
По пути возникли пробки из-за ремонтных работ на трассе, поэтому в аэропорт приехали с опозданием. Регистрация подходила к концу. Андрей сразу направился туда. Скоро объявят посадку.