Петр Петрович достает бутылку коньяка, и закуску из обкомовского пайка.
— Неплохо живут коллеги, — отмечает Николай Николаевич.
— Это я неплохо живу на пенсии, — смеется Петр Петрович. — Работаю юрконсультом на заводе.
Разливает по стопкам благородный напиток.
— Вот собрался на несколько дней на Волгу с удочкой посидеть. А тут свои узнали, обрадовались, что не придется никому ехать в командировку. Подсуетились и снабдили в благодарность, — пояснил он.
Завязался обычный разговор опытных оперативников о работе и бабах. Вскоре перешли на «ты». Наконец вернулись к разговору о Соловьеве.
— Правильно ты отметил Николай. Неоднозначный подросток этот Соловьев. Песня о блокаде. Комсомольский активист. Лидер поселковых подростков. И организатор драки с подростками другого района, — в задумчивости перечислил Петр Петрович. — Из-за чего хоть там драка началась? Не знаешь? — поинтересовался.
— Тут тебе, вероятно, поможет участковый или мой опер. Он обслуживает зареченские поселки. Коля! — заревел неожиданно он и стукнул кулаком в стенку за спиной.
В комнату залетел худощавый молодой человек и выпалил:
— Звали, Николай Николаевич?
— Вот, сообщи Петру Петровичу из Ленинграда, что у тебя есть на Соловьева из Заводского поселка — распорядился начальник городских оперов.
Юноша смешался и задумался, вспоминая о ком его спрашивают. Наконец заговорил, глядя в пол:
— Нет на него ничего. Нигде не проходит, ни по каким делам. В Журнале оперативного учета не числится. Знаю, что имеет обширные знакомства, в том числе с ранее судимыми. Пользуется авторитетом. Больше ничего не знаю, — в замешательстве мотает головой.
— Плохо. Надо лучше знать свою «землю», — с неудовольствием замечает Николай Николаевич. — Пригласи-ка ко мне своего участкового, — распоряжается.
— Митрохина, что-ли, — интересуется опер.
— У тебя на участке другой участковый есть? — ехидно интересуется начальник.
— Вряд ли его сейчас поймать, — взглянув на часы, выразил сомнения парень и ушел.
— Вот так всегда. Про нормального человека сказать нечего. Зато про дебошира или преступника целые тома жизнеописания собираем, — пожаловался гостю.
Выпили еще по одной. В дверь, постучавшись, просочился пожилой милиционер в помятой форме с опаской в глазах.
— Вызывали, Николай Николаевич? — тихо с настороженно поинтересовался милиционер с погонами старшего лейтенанта.
Николай Николаевич обратив внимание на появившееся в кабинете чудо, воскликнул:
— Что я вижу? Неужели что-то случилось? Василий Петрович! В такое время, а ты еще на службе! Как же ты проигнорировал своих курочек и хрюшек? Вот смотри Петрович на этого грозу заводских хулиганов? Уникальный сотрудник. С того самого дня, когда Василий Петрович одел погоны, начал считать дни до пенсии.