На следующий день через пару километров вышли к шоссе и по обочине двинулись к третьей точке маршрута деревне Ильицыно. По дороге прошли несколько деревень. В Ильицыно Михалыч отправил нас на противоположный конец деревни, а сам куда-то свернул. Последним в ряду деревенских домов стоял двухэтажный дом зеленого цвета с вывеской у входа. Мы устало развалились перед зданием. Минут через пятнадцать ожили, задвигались. Девчонки пошептавшись, гурьбой отправились за дом. На плохочитаемой табличке разобрал — Школа-интернат.
Появился Михалыч с какой-то женщиной. Она открыла дверь в здание и пригласила нас. Отперла одно помещение с двумя рядами металлических кроватей. Матрасов и подушек не было.
— Вторую спальню тоже открывать? — смотрит на Михалыча.
Он перевел взгляд на девчонок. Те разом загомонили, кто отрицательно, кто соглашаясь.
— Открывайте, — махнул рукой. — Располагайтесь, — командует нам и скидывает рюкзак на ближайшую кровать.
Потом, отойдя вниз по склону, метрах в пятидесяти от интерната у кустов указал, где нам разводить костер и готовить ужин.
— А я пойду спиннинг покидаю, — сообщил нам.
— А река-то где? — кто-то поинтересовался.
— Там, метров двести до нее, — махнул рукой на кусты.
— Искупаться, помыться и постираться бы, — мечтает Санька Дорохов, почесываясь.
— Моется тот, кому чесаться лень! — назидательно заявляет Михалыч, направляясь к зданию. — По шоссе пройдете до моста, там найдете место для купания. Стирайтесь лучше здесь. Воду возьмете в колодце, — инструктирует на ходу.
«Наконец-то Михалыч добрался до рыбного водоема. Фанат!» — мысленно отмечаю.
Я знаю, что Ильицыно, славилось среди городских рыбаков рыбными местами в отдельные периоды. Впервые меня в начальных классах на серьезную рыбалку привозили куда-то в эти места городские родственники по линии мамы.
Меня рыбалка никогда не привлекала. В детстве имел бамбуковую удочку из двух колен и ходил иногда с ребятами на рыбалку за компанию на ближайшие водоемы. Рыболовного фанатизма не приобрел и в дальнейшем. Меня никогда не прельщало покрывать многие километры, чтобы добраться до наиболее рыбных мест.
Под конец армейской службы я оказался в приморском гарнизоне, который располагался возле нерестовой речки. Там многие ловили кету в период нереста часто. Для этого использовали самодельный тройной крючок, сделанный из пружин матраса. Привязывали его к толстой леске, и орудие лова было готово. Осталось раскрутить и закинуть в речку подальше. Потом резко дергать за леску на себя. В удачные дни можно было надергать немеряно крупных рыбин. Чаще старались ради самок с икрой. Все равно больше шести-семи хвостов домой не унести, поэтому далеко от гарнизона не уходили. У всех «рыбаков» было изрезанное леской ребро ладони рабочей руки. С тех пор не очень люблю красную рыбу в любом виде. Переел на Дальнем Востоке.