Она осеклась. Ей до сих пор было сложно думать о Кристофере без застилающей мысли тревоги. Отрава была честна с собой: вероятность того, что он жив и не сломлен окончательно, невысока. И лучше быть готовой к худшему. Зато про Криса с удовольствием рассказывала Нанья, которой теперь никто не мог запретить болтать вдоволь. Все ее истории сводились только к коротким фактам и длинным ругательствам. И было видно, что она тоже скучает.
Путники обошли Ситар широкой дугой. Им пришлось потерять немало времени в укрытии — на лесных дорогах все чаще встречались военные отряды. Но чутью Лю позавидовали бы даже перевертыши, он тонко улавливал издали чужое присутствие и уводил своих в сторону. Клирик только в первый раз попытался привлечь внимание солдат, но потом осознал бессмысленность усилий. Окончательно убедившись, что его пленители — профессиональные преступники, он теперь, когда ему позволяли говорить, проповеди сводил исключительно к теме перевоспитания. И с самого раннего утра, едва его только привязали к седлу, тянул:
— А ведь я вижу, что вы хорошие люди. Не обманете! Плохие убили бы меня или бросили в лесу, но вы нет — и не потому что кишка тонка, а по собственному выбору: Нанья, хоть дурная и отчаянная, так кляп мне в рот не воткнула; Лю постоянно оглядывается, не спотыкается ли моя лошадь; Отрава — да лучше б Ладой звалась, в самом деле — два раза вчера переспросила, не голоден ли я. Хоть и сама голодна, разве я не вижу? А у хороших людей, вставших на дурной путь, еще есть надежда! Осталось только свернуть…
— Впереди море! — перебил его Лю. — Мы близко?
Камыш вздохнул оттого, что его мудрость не воспринимают всерьез, а потом кивнул:
— Да. Уже скоро по побережью будет деревня, и за ней — Мираль. Где вас и казнят… потому что свернуть на правильный путь вы не успели!
— Наш путь тоже правильный, Камыш, — ответила ему Отрава. — Только не твой. Прими и ты, что бывают иные дороги.
— Все дороги сводятся в одну — истину. Не думай, что ты на ней чужая.
Деревня была видна издалека — еще до первых домов можно было разглядеть столп черного дыма, который в холодном воздухе торчал в небе, словно замороженный. Даже без объяснений стало ясно, что там творится неладное. Навстречу бежал мужчина с ребенком на руках. Он, запыхавшийся, остановился, усадил маленькую девочку, которая даже не была одета по погоде, прямо на холодную землю и крикнул:
— Сберегите дочку, сберегите!
И сразу побежал обратно, на ходу вытаскивая из-за пазухи кухонный нож.
Волк Лю замер, Отрава спрыгнула с лошади на землю.