— Вкусно?
Рома шагает ко мне и обхватывает запястье, поднося мою руку к губам. Прихватывает кончик пальца губами, слизывая языком остатки сиропа.
— Вкусно… Очень, — отвечаю я.
— Я тоже так думаю, — улыбается Рома.
Рома подхватывает меня и сажает на стол. Теперь мне не приходится задирать голову кверху: наши лица на одном уровне. Не могу отвести взгляда от лица Ромы: широкая улыбка полностью перекраивает его черты лица, превращая Беса, которого я знаю, в кого-то другого, незнакомого, но притягательного. Только глаза горят всё тем же нетерпеливым тёмным огнём.
— Странно смотришь, Снежинка. Начинаю думать, что тебе не всё равно, — усмехается Рома.
— Нет. Не всё равно.
Рома запускает пальцы в мои волосы, сжимая пряди, и целует уголок губ, легко и мягко касается щеки и быстро пробирается к шее, целуя уже более жадно.
— Давно поняла? — шепчет он на ухо и дразнит кончиком языка за ушком.
— Не знаю… Но совсем недавно окончательно в этом убедилась.
— Снежинка моя…
Глаза сами прикрываются и хочется записать это мгновение на плёнку, чтобы потом ставить его на повторное воспроизведение, но в ноздри забирается запах горелого теста.
— Рома, твои блинчики горят, — упираюсь кулачками в его грудь, но сдвинуть его, прижимающегося всё теснее, просто нереально.
— Плевать. Пусть горят.
— А мне не плевать. Мне ещё никто на завтрак блинчиков не жарил…
— Да неужели? Я первый? — пытливо вглядывается в глаза.
Согласно киваю.
— Хоть в чём-то я первый.
Рома открывает форточку, чтобы проветрить воздух на кухне, и выкидывает горелое тесто. Гора панкейков на тарелке неуклонно растёт.
— У меня нет кофе машины, но я могу сварить тебе кофе. Тебе послаще?
— Нет, хочу такой же, какой пьёшь ты.
— Ты решила меня сегодня радовать с самого обеда?
— Будем считать, что у меня утро, Рома.
У кофе, сваренного Ромой, густой аромат. Он горячим паром поднимается над маленькой чашкой. Насыщенный вкус с лёгкой щепоткой сахара, сладость которой растворяется без остатка в приятной терпкости с горчинкой. Залпом не выпьешь. Приходится отпивать крошечными глоточками, катая тёмную жидкость на языке. Во рту после него надолго остаётся послевкусие, от которого так просто не избавиться, как и от самого Беса.
— Какой у тебя размер? — выводит меня из раздумий его голос.
— Чего?
Рома усмехается:
— Всего. Ты же выскочила ко мне в одном платье и туфлях. А сегодня, как-никак 31 декабря… Ты же не хочешь сидеть всё время в четырёх стенах. Я мог бы отвезти тебя к твоей квартире, по почему-то мне кажется, что ты не хочешь сейчас туда возвращаться даже на несколько минут.